В последний день моих каникул состоялась свадьба. Народу было немного. В основном — соседи.
Пили, шумели, кричали «горько». Мать и Николай Палыч целовались. Потом стали танцевать. И мать закружилась с Николаем Палычем.
И тут пришел Назаров. Он был пьян и неестественно весел.
— Гуляем, — сказал он. — Что ж, все правильно…
Он покачнулся и близко подошел к матери. Опять я узнал в нем того бешеного человека. Опять костыли прыгали в его руках.
— Поздравляю вас, Надя. Конечно, я калека, не пара вам, но все равно скажу — люблю я вас! А вы…
Он задохнулся, махнул рукой и ушел.
В комнате стояла тишина. Только патефонная игла, дойдя до конца пластинки, яростно шипела.
— Танцуйте! — крикнул Николай Палыч, и все опять зашумели, закружились.
Мать вышла во двор. Она стояла под звездами в белой кофточке, маленькая и одинокая. Я смотрел на нее из темных сеней, и мне хотелось обнять ее и плакать вместе с нею.
Быстро вышел Николай Палыч, набросил на плечи матери пальто и обнял ее.
— Уйди, — тихо сказала мать.
И было в ее голосе такое отчаяние, что он не сказал ни слова и ушел.
Когда мать вернулась, я не узнал ее. Она снова была веселая и беззаботная. И смеялась, танцевала, пела.
И, засыпая, я слышал ее смех.
Николай Палыч пришел в школу.
— Я Сережин отец, — сказал он классной руководительнице.
Они долго ходили по коридору, и она ему что-то пела.
Мальчишки из нашего класса толкали меня:
— Твой отец?
— Нет, — злился я, — отчим.
— А — а…
Дома меня ожидала взбучка.
— Учительница опять на тебя жалуется, — сказала мать.
— Хочешь вылететь из школы? — влез Николай Палыч.
— Отстаньте от меня! — заорал я. — А вам что, больше всех надо?
Николай Палыч побагровел и заметался по комнате.
Мать растерянно смотрела на меня.
— Что с тобой, Сережа?
Не помня себя, я уткнулся лицом в ее руки и заплакал.
— Ну что ты? Ну что ты, маленький? — говорила мать. А я плакал.
А потом вырвался от нее, лег на кровать и отвернулся к стенке. И не отвечал ни на какие вопросы.
Потом я заснул. Мне приснилось болото. И по болоту идут два солдата. И один — мой отец. А другого я как-то не вижу. Он ко мне спиной.
А потом отец упал. И другой выстрелил в него, и когда он повернулся ко мне, я узнал Николая Палыча.
И я побежал. А ноги не слушались. А он за мной и бормотал:
«Я — твой отец! Я — твой отец!»
Я закричал и проснулся.
