— Дорога — только до сто двадцать седьмого? — снова прокричал ей Николай, доверяя сведениям, которыми его снабдили в управлении.
Она отрицательно покачала головой:
— Позавчера было! Теперь до поселка вымостили. Здесь цифры каждый день растут, слышите? Дорогу ведь наш Опарин строит, слыхали, наверно… — Слова ее растворились в грохоте трактора, шедшего на подъем.
Место, которое так хотелось увидеть Николаю, открылось внезапно, под вечер.
С гребня горы лежневка стремительно скользнула вниз, потом подалась вправо и ушла во мглу к речной пойме. И в самом конце ее Николай рассмотрел в сумерках черные крыши бараков, снежные холмы, из которых курился дымок, — палатки. За бараками торчали нагие стропила недостроенных домов. Отсюда, издали, строения казались спичечными.
«А ведь это называется отныне разведрайоном!» — с чувством удивления и тревоги подумал Николай.
В поселок приехали затемно. Едва трактористка выключила мотор, неизвестно откуда, словно из-под сугроба, вывернулся кривоногий прыткий мужичок в распахнутом кожушке. Полы кожушка трепыхались и тоже спешили куда-то вместе с хозяином.
Припадая на левую ногу и опираясь на толстую палку, окованный конец которой пронзительно взвизгивал на снежной дороге, старичок подбежал к Николаю:
— Вы начальник участка? Ждем, давно ждем… Здравствуйте! — и сунул ему свою горячую, суховатую ладонь. Рука была на редкость тверда. — Десятник-вышечник… Шумихин. Пока исполнял должность старшего, — представился он. — Полагается в таких делах рапорт, но сейчас особо рапортовать не приходится — ночь. Одна бригада в ночную смену, правда, вкалывает. Котельную у речки строим по экстренному заданию… А сейчас всех придется на разгрузку выгонять.
Николай не был так уж чуток на ухо, но заметил, что даже речь старшего десятника чем-то сильно напоминает речь парня из гостиницы.
— Да, разгрузить нужно все побыстрее, через два-три часа тракторы пойдут обратно, там их ждут! — сказал Николай. — Попутных грузов нет?
— Грузов нет. Есть трое больных: у одного воспаление легких, у двух цинга вроде бы. Их отправим.
— Домик на санях придется, видимо, отдать?
— Будка самим нужна. В кабины сядут, спальные мешки дам, — возразил старший десятник.
— С температурой люди?
— А кто их знает! Лекпома надо спросить.
Николаю что-то не понравилось в ответе Шумихина. Он кашлянул, сказал по возможности мягче:
— Будку, по-моему, нужно отдать. Сами перебьемся как-нибудь!
— Слушаюсь! — с неожиданной готовностью согласился Шумихин, и Николая удивила эта готовность.
