Скажи, где еще можно найти такое? Думаешь, я — воплощение порока? А для меня это, просто возвращение к животному, чувственному началу. Куда от этого деться? Они здесь так живут уже пятьсот лет. Господи, я здесь бордель думал открыть! Куда там! Какой бордель, если то, за что я собирался брать деньги, здесь делают бесплатно! Нет, мой невежественный друг, они умнее нас. Они притягивают меня. Испортить их нельзя, портить здесь просто нечего. Я побежден, обращен. Я учусь у них. Здесь мое сердце, я остаюсь.
— А деньги? — полюбопытствовал Роун.
Ханис не ответил, но глаза его загорелись. Однако он отрицательно покачал головой и широко улыбнулся.
— Нет, я уже не тот, что раньше. Мое место здесь.
— Много денег, — настаивал Роун.
— Парень, ты просто не хочешь понять. Я изменился внутри. На меня снизошел дух святой.
Роун как бы случайно уронил пачку денег на землю. Он увидел, как округлились глаза у Ханиса.
— И это только начало, — сказал Роун, поднял пачку и стал пересчитывать деньги.
— Я свои принципы всю жизнь вынашивал, — запротестовал Ханис, не спуская глаз с денег. — Я не поддамся на ваши уловки.
— Двадцать пять тысяч немедленно… — Роун продолжал считать.
— Я нашел свое место.
— Двадцать пять тысяч сейчас и еще сто тысяч по окончании дела.
— Сто двадцать пять тысяч?
— Сто двадцать пять тысяч, — подтвердил Роун.
— Интересное, должно быть, дело, — начал Ханис и спохватился. — Нет, деньгами меня больше не соблазнишь. Да и стар я уже. «Проститутки» больше нет.
— И еще сто двадцать пять, если вы присоединитесь к экспедиции.
— Двести пятьдесят тысяч?
— Четверть миллиона долларов, — Роун сосчитал деньги и бросил пачку Ханису.
— Важное, должно быть, дело. Очень важное! — Он, не двигаясь, смотрел на деньги.
Роун выждал немного и забрал пачку.
— Дело действительно очень важное. Жаль, что «Проститутки» больше нет.
— Он умер, — пробормотал Ханис, с отчаянием глядя, как Роун убирает деньги в карман, и вдруг жестом остановил Роуна. — Ладно, парень, да здравствует воскресение из мертвых! — Лицо Ханиса расплылось в улыбке.
