— Сколько Ханис должен? — спросил Роун.
— Шестнадцать тысяч песо, — неожиданно по-английски ответил хозяин. — Он должен мне шестнадцать тысяч песо, но я согласен на десять, а еще лучше пятьсот зеленых, я хочу сказать долларов.
Роун отсчитал тысячу долларов, аккуратно положил их на прилавок, прикрыл рукой и наклонился к хозяину таверны.
— Он отлучался с кем-нибудь из них?
— Нет, сеньор. Он все время был здесь.
— А кто к нему приезжал?
— Один француз, один, возможно, немец, двое других — иностранцы, но не из Англии или Штатов. Клянусь, не знаю, откуда.
— Что сеньор Ханис здесь делает? Чем занимается?
— А чем здесь все занимаются — пьют, да женщин трахают. Местные-то — индейцы. Я сам из Мехико-Сити, а местные — индейцы. Делают водку из корней кактусов, пьют, не работают, не платят, только пьют и ловят кайф.
— Пейот? Какао?
— Здесь нет, но похоже. Пьют и трахаются. Никакого стыда. Свиньи, — он не сводил глаз с денег.
— И сеньор Ханис — свинья? — Роун холодно посмотрел на хозяина.
— Здесь все — свиньи, а сеньор Ханис — особенно.
Роун взял деньги, отсчитал половину и отдал покрывшемуся испариной хозяину.
— Да, я его брат. Мы уедем вместе, тогда получишь остальные.
Хозяин спрятал деньги под рубашку.
— Где он? — спросил Роун.
— Выше, на третьей террасе, у проституток.
Пилот остался ждать у таверны, а Роун отправился наверх. Уже на подходе он услышал голоса спорящих женщин. Напряжение нарастало. Женщины перешли на крик, и как раз, когда Роун поднялся на третью террасу, из хижины выскочила крупная индианка с бронзовым лицом и бросилась к двум женщинам помельче, сидевшим у котла. Они сцепились и с криками покатились по земле. Минуты две спустя к потасовке присоединились еще две индианки. Женщины таскали друг друга за волосы, рвали платья, царапали лица, стараясь попасть в глаза, а одной даже удалось укусить обнажившуюся грудь соперницы.
— Браво, браво, великолепно! — Роун услышал мужской смех.
В дальнем конце террасы стоял высокий мужчина с лицом цвета меди, совершенно седыми волосами и бородой. На нем не было ничего кроме шорт. По фигуре его можно было принять за двадцатилетнего спортсмена-олимпийца. Но в действительности он был в два-три раза старше. Увидев Роуна, он весело закричал:
— Ставлю пятьдесят фунтов на толстуху, ее побьют! А вы?
— Ставлю сто на нее, — откликнулся Роун.
— Вы верите в мою платежеспособность?
— Вполне.
— Тогда пари. Нита, Суба! Бейте между ног, между ног бейте эту корову! Слышите?! Между ног!
