— Сейчас надо немножко потерпеть, — донёсся голос самой высокой тётеньки.
Запахло спиртом, как всегда перед уколом. И началась боль. Даже не началась, а обрушилась. Толстый, тупой железный лом вдавился в спину. И не в какую-то одну точку, а сразу во всю середину и низ спины. Вова уже кричал со всей силы и рвался из притянувших его ремней, но держали очень крепко, и лом продолжал вдавливаться всё глубже. И крик перешёл в какое-то затмение: сколько это продолжалось, когда началось, когда закончилось… Когда лом убрали, боль ушла. Ремни расстегнули, а Вова остался на столе неподвижным. Его подхватили заботливые руки, и с высоты он увидел на белой простыни, в том месте, где только что было его лицо, красное пятно.
— Губу себе покусал, — донёсся чей-то голос.
Потом на каталке увезли в палату и положили на кровать. В ту палату, из которой он смотрел на красногрудых снегирей. Под одеялом Вова двигал руками и ногами — они послушно двигались. А вот приподняться он не мог, не мог оторвать голову от подушки. Непонятно, непривычно и страшно. Нет, не до слёз, но и смешного совсем ничего.
— Водички хочешь? — зашла в палату тётенька, которая подняла его со стола.
— Нет… а почему я встать не могу?
Это пройдёт скоро. Спинка успокоится — и встанешь… бинтик-то на месте там?
— А я не знаю.
— Ну, лежи, не требушись… чуток, да и встанешь, — и ушла.
Вова лежал и почти каждую секунду пытался подняться. Но спины будто не было, она не слушалась.
— Ёлки-палки… — старательно пыхтел и напрягался он.
И скоро приподнял голову, а потом и сел на кровати. Спина вернулась. Он мог бы уже встать совсем, но куда же без трусов встанешь. Подождал ещё чуть-чуть, и всё покатилось быстро: в палату вошли мама и та высокая тётенька из операционной. Принесли пижаму с трусами. Наконец-то! А уж собраться — дело плёвое.
Пролетело ещё несколько разных минут. Потом на первом этаже его одежда, и:
— До свидания, Вова. Обязательно пей все таблеточки, которые мама будет давать.
И вот они уже едут с мамой в такси. Мимо всех магазинов. Про них даже и не вспомнилось. Мама всегда говорит, что денег не хватает, но сегодня они едут на такси. Подкатили прямо к подъезду. А когда зашли домой, у Вовы глаза округлились: папа протягивал ему навстречу красный автомат с жёлтым рожком. Тот, который стреляет шариками.
— А ты как узнал!?..
— Ну, ты же как-то говорил мне… — улыбнулся папа.
И не стало больницы, не стало боли… В тот день не одна самодельная мишень была много раз пробита в районе десятки.
