— Ты теплая.
— Виновато вино за обедом.
Он прижал ее чуть сильнее, глядя прямо в глаза.
Она не могла оторвать от него взгляда, так же, как не могла не сказать полузадушенным шепотом:
— Ты целуешь меня и доводишь меня до оргазма. Почему ты не хочешь меня любить?
— Я мог бы спросить то же самое у тебя.
— Ты отказываешься заниматься со мной любовью.
— Это было давно.
— Ты понимаешь, о чем я говорю.
— А я могу спать с тобой?
— При условии, что ты уйдешь, как только Аврора проснется.
— А могу я спать с тобой остальное время?
— Ты же знаешь, что это невозможно. Хелена…
— И Реджи. Они влюблены друг в друга.
— Это может кончиться завтра.
— Или будет продолжаться вечно. Какое это имеет отношение к нам?
— Самое прямое. Если Хелена уедет, то я буду вынуждена уехать.
— Я хочу тебя здесь. И здесь.
Он не слушал ее. А прикасался дурманящим поцелуем к нежной коже шеи. Развязав ей пояс халата, он полез внутрь. Он ласкал ее тело сквозь ночную рубашку, которую Аврора привезла ей из Лондона. Рубашка была фланелевой, добродетельной и скромной, как у школьницы. А он обращался с нею, точно это было тончайшее шелковое белье.
— Я люблю тебя.
Предвкушение делало сопротивление невозможным. Он дотрагивался до нее, а она таяла, и тело ее заранее охватывала дрожь.
— Так люби же меня!
Он простонал и отворил дверь ее спальни, куда они оба ввалились. Ноги их сплелись. Рейли приподнял подол ее ночной рубашки и стал щекотать им ее колени, зажав кусок ткани в кулаке.
— Я буду любить тебя самым лучшим из известных мне способов.
— Не останавливайся.
— Я никогда не останавливаюсь. Разве ты мне не веришь?
Она не могла не понять, что делают с нею его руки, как ради него оживает все ее тело, готовое, теплое и влажное. Он тронул ее большим пальцем; ее словно током ударило.
— Ты веришь в то, что я тебя люблю? — Он опять до нее дотронулся. И опять.
— Да. Пожалуйста. — Колени у нее чуть не подкосились, а она, чтобы удержаться, впилась ногтями в его бицепсы.
Он опустился на одно колено, целуя ее до тех пор, пока она не задрожала и не выгнулась.
— Скажи, что любишь меня.
Она не в состоянии была это сделать — не более, чем остановить захлестывающий ее натиск желания, подгоняющий ее быстрее и дальше. Напряженная, все в себя вбирающая, она полностью отдалась чувству. Слова его сливались в невнятный шум. Комната плыла. Дрожь в последний раз сотрясла все ее тело, и она свалилась ему в объятия.
Он протянул руку, чтобы откинуть ей мокрые волосы со лба, и стал шептать ее имя, пока она не пришла в себя. Она запустила руку ему в волосы, откидывая его голову назад с внезапно охватившей ее яростью. Не говоря ни слова, она стала его целовать, широко раскрыв рот и бесстыдно танцуя танго собственным языком вместе с его языком. Смяв ночную рубашку, она прильнула к нему.
