Ну, обвенчались. Ирина под венцом скрипела зубами – отец Александр в тот день на диво был терпелив. Все хохлушки хвостаты, и все венчаются в церкви. Одно сплошное поганство, но раз уж так повелось… Игорь на свадьбе был дружкой, Галя юлила с ним рядом. Тоже та еще бабочка, а венчалась, поди. Какая жена из ведьмы? а вот мы ужо поглядим. Может, оно и неплохо, по нонешним временам.
Всё течет, всё меняется. Совсем недавно, на гребне дружбы, стоили дом – еще пахнет смолой. Сейчас Леонид и Павел, господни плотнички, делают деньги для двенадцати ведьм и их нечистого настоятеля. Алеше три года, он капельку старше дома. Соне полгода, Света ее тетешкает, вытеснив няньку-узбечку. Пашке десять, стреляет по воробьям из рогатки – такой озорник! ( Не говори «озорник», - сказала мне бабка на Вологодчине, - Озорник когда десять душ загубил. Скажи: эко говно какое.) А воробьи не души? этак можно по ошибке ангела подстрелить. Летят над нами июньские первые дни на незакатное солнце, к северным птичьим базарам. Степановна развела такое хозяйство! Щиплется гусь (ой, зарежут), завязываются кабачки. Галя, задрав юбчонку, прореживает морковь. Отец Александр составляет настойки на травах. Серега с Фарухом рубят баньку под носом у Карпа, на самой меже. Карп молчит, не ворчит. Может, сам мечтает попариться. Стал почти наш, только слаб. Иван Николаич слег. Над ним зловеще бдят Регана и Гонерилья. Не подпускают отца Александра, а надо бы. Вместо него Виктория с Ольгой колдуют в соседней комнате, лишая последней воли, последнего разума, из-за паршивой квартиры. Игорь занят по горло: кого-то там постреляли. Фарухов «племянник» усердно метет дворы. Новый техник-смотритель, прожженный мужик, сам укатил на дачу. У него, небось, дача получше нашей, и вообще ему по барабану, кто за кого метет. Не те що мете, а те що вiє. Борис с Ириной в Олеговом магазине. Олег с Эвелиной едут сюда, уже позвонили. Держи, община, хвост пистолетом – Олег везет выручку. В самом деле, не матом же баню крыть.
Ирина в торговом зале продает Татьяну Устинову какой-то дамочке. Борис на складе, тут же за стеной, разбирает поступивший товар. Окон в подсобке нет, лампочка светит тускло. Но – сияет, незнамо откуда. Должно быть, от книг. Я люблю их! люблю! Уж не буду, уж не буду я посуду обижать, буду, буду я посуду и любить, и уважать. Гладит глянцевые переплеты, похожие на конфетные коробки. Вспоминает сладость и горечь, первый шок, когда прочел. Продавать – само собой, да не оскудеет казна Степановны. Борис не горазд какой любитель бани, но раз Семья хочет… Только бы повидать Иван Николаича. По щучьему веленью, по моему хотенью звонит мобильник. Неинтересная затасканная мелодия. Борис бы поставил получше – лень матушка прежде нас родилась. Звонит Эвелина. Борис, мы уже доехали. Сегодня в квартире профессора с шести до восьми никого не будет, кроме него самого. Ключ от нового замка под ковриком. Ничего не спрашивай. Иди прямо сейчас. Конец связи. Ну, Евлампия. Ведовство осталось при ней. Каленым железом не выжжешь.
