А что же языческий жертвенник в столовой двенадцати ведьм и одного недавнего ведьмака? Пока обезглавили петуха, но очень хотели бы обезглавить Бориса. Хватит ему пить кровь христианских младенцев. Дескать, крещеный жид что прощеный вор. Всё разговорчики. Не захотят в лагеря. Не настолько безумны. Но в голове у них опасный сумбур. Что им, язычникам, до хрпстианских младенцев? и вообще, разве у нас какой младенец пропал? Вон они, Соня с Алешей, румяные от мороза. Затихни, ведьминский клан. Не мути нам воду. Ирина взлетела на крышу, обводит их окна длинной метлой. Утихли. В жертву приносят сонного судака. Так-то лучше. Ешьте его – петуха вы съели. А Галя-то с нами! ага! И борются с переменным успехом тьма со светом, любовь со злом.
Помните, как думал Олег, идучи первый раз в подвал: квартиры нет и не будет, при нонешних-то ценах. Людям свойственно ошибаться. Возьми да и помри бабушка Эвелины. Хотя, по чести сказать, этого следовало ожидать: возраст. Кто отпевал? отец Александр. Пусть ей земля будет пухом. Нарекая Эвелину Евлампией, батюшка, сам того не ведая, угодил покойной. Кто-то в ее купеческом роду такое имя носил. Бабушка про то никогда не упоминала. Но квартиру отписала на Эвелину и ключ оставила ей. В шкатулке с жар-птицей на крышке (как ни жалко, пришлось взломать) нашлись драгоценности, утаенные от советской власти не этой ли самой Евлампией? Что же, по-вашему, сделал Олег? Оставил подневольное место в мебельном магазине и завел свой собственный книжный – под влияньем Бориса. Он что, рехнулся, Олег? никак нет. Книжное дело прибыльное. Для Сонечки взяли няньку узбечку, красавица Эвелина встала сама за прилавок. Ее гигантский фотопортрет в витрине. Борис - консультант в торговле Олега, его мнением руководствуются. Но места у Иван Николаича он не оставил. Ведь ворожит ему Ирина, не кто иной. Новые лужи весна разлила, и в них мелькает удача Бориса. Вон, рябит и сверкает – другому кому не поймать.
Двенадцать подруг Ярослава – его гарем. Не мусульманин, а еще хуже – язычник. Где твой крест, о котором ты говорил на первой исповеди отцу Александру? Дал ювелиру перековать на кольцо. Тот отказался было, но Ярослав набавлял цену, и ювелир согласился. Кольцо вышло жиденькое. Его Ярослав надевает по очереди юным своим колдуньям в знак милости. Ты, Эвелина-беглянка, проклята вместе с Олегом. Эверединья! вам редкими книгами из запаса Бориса не торговать. Стоят апрельской ночью на крыше элитного дома, поворотив тринадцать прекрасных лиц – одно мужское, двенадцать женских – в сторону магазина. Насылают огонь на книги – напрасно. Они уже раз горели и более не горят.
