Вот на пороге сентябрь, и сразу всё пригорюнилось. Вроде еще не желтеет, просто притихло и ждет. Бревенчатый дом наконец просох – лето было погожим. Камина у нас нету, это всё баловство. В обшитой вагонкой светелке чугунные батареи, а на стене картинки из старого «Огонька». Саврасовские ветлы на размытой дороге и репинская девочка с приспущенным пояском. Немилосердно крутится на кухне газовый счетчик. Света с Ириной варят на всю ораву обед. Не покидайте нас, милые. А уходить то и некому. Те, кого всюду ждут, уже улетели, блин.
Ярослав глянцевый журнал прикрыл. Издает две воинственные патриотические газеты: одну на русском, вторую на украинском языке. Газеты бранят друг дружку на чем свет стоит. Грозятся не на шутку. Сам Ярослав то кацап, а стукнется о землю – уже и хохол. Вновь ударится оземь – кацап. И никаких тебе синяков. Его фотомодели надели строгие костюмы, организуют антиправительственные митинги в Москве. Через час – овойявылко! перелетели на метлах в Киев и там баламутят. Обернули косы вкруг головы, розмовляют по-украïнськи. Где только выучились, заразы. Способные, блин. Ирина пока до них не касается. Заняты делом – и ладно. Чем бы дитя не тешилось. Ирина сконцентрировала вниманье на Викином логове. Всё-таки любит Бориса, охраняет его. Надо же, кто-то Бориса любит. Скоро ему шестьдесят четыре. Рыжая осень ложится под ноги, и на душе покой.
Эвелина родила дочь, назвали Софьей. Принесли с Олегом вдвоем дитя во храм на Соколе. Отец Александр поначалу нахмурился, но девочка улыбнулась беззубой улыбкой, и батюшка не совладал с нахлынувшим умиленьем. Крестил Эвелину Евлампией. Та не спорила – абы как. Трижды она отрекалась от сатаны. Софью так Софьей и окрестил. Потом повенчал Олега с Евлампией, привенчав младенца Софию. Всё по чину. И снова нас стало семнадцать. Семнадцать против шестнадцати. Пока что мы побеждаем. Растет невеста Алеше. Жизнь идет – пошатнется, маненько прихромнет и шкандыбає дальше. Сжать зубы, терпеть, дождаться. В России надо жить долго. Нахрапом не выйдет. Ждем-с. Не надо нам революций. Тот, кто раскачивает, блин, лодку, сам всё потом приберет к рукам. И будет коли не хуже. Уже проходили. Лягушки, какого вы просите себе на болото царя? подумайте, блин. А отрицанье бесплодно.
И будто бы ТОТ, наверху, тоже умилосердился: Игорь стал захаживать в гости к нам с десятилетним Пашкой. Пашке немного скучно. Но в новый год поехали вместе с мамой его Галиной на дачу – он оживился, сам рубил елку в лесу. Степановна, жертвенный человек, только рада. Нас стало двадцать, подвал еле-еле вмещает. Откройся, широкий мир, распространи взаимную нашу любовь на всё человечество. Будет второе пришествие христианства – не на словах, на деле.
