— Зачем орать? — прерывает она меня.
Ловлю её взгляд в сторону на аллею. На ней остановился прохожий, глядит на мою спутницу с выражением: «Вам нужна помощь?» Я надеваю широкую улыбку, человек продолжает поглядывать.
Оксана бархатистым тоном говорит о друге, называя его уменьшительным именем: она ему сразу понравилась, он сказал, чтобы она убрала руку от подбородка.
— Для женщины хорошо, когда её хотят, — произносит непринуждённо.
Все мои усилия сосредоточены на том, чтобы не раскрыть рта: иначе я опять заору.
— Наверно, он моя судьба, — говорит она так, что я не улавливаю притворства, как мне этого ни хочется.
Он зовёт её встретиться там-то или там-то, обещает «забрать», подъехав на машине к самому дому. Она пока не соглашается.
* * *
Возвратились домой, она снова с ним в скайпе, а я в спальне записываю в записной книжке: «Хорошо бы вернулась Галенька». Я знаю, что в книжку заглядывают, и запись будет обнаружена.
Когда Оксану отвлекает приготовление ужина, я сменяю её у компьютера и при открытой двери завожу в скайпе фривольный диалог с виртуальной подругой в Петербурге, с которой мы не общались более года. Потом в спальне до часа ночи мы с Оксаной орём друг на друга так, что, вспоминая об этом позже, я удивляюсь, почему соседи не вызвали полицию. Мне с кривлянием бросают на все лады: «Хорошо бы вернулась Галенька». Крики о «бабах», с которыми я «варюсь в связях», я перекрываю криком о зажигающем свечи мужике, язвительно называя его уменьшительным именем. Я ярюсь: пусть она бежит к нему на свиданку! пусть выйдет на тротуар, и он подъедет и заберёт её!
На следующий день — то же самое. Скайп поочерёдно на совесть служит нам двоим. Меня берёт оторопь оттого, что происходит. Я и неотразимо прелестная украинка — в садо-мазохистских эксцессах. Дни и ночи мы накаливаем агрессивно-чувственную атмосферу, в которой регулярные землетрясения так своеобразно упоительны.
* * *
К нам в гости пришёл мой друг Рахман, который в день приезда Оксаны сфотографировал меня с ней и с Галиной. Он обаятельный мужчина, неизменно вызывающий симпатию у женщин. Сев за накрытый стол, с улыбкой спрашивает нас:
— Как ваши дела?
Оксана отвечает с дружеской непосредственностью:
— Семейные разборки! Устраиваем сцены!
— Из-за чего? — лукаво улыбается Рахман.
И слышит о моих «бурлящих связях». Я не молчу, и гость узнаёт, что Оксана «предаётся вирту». Мой друг даёт нам высказать всё, что просится на язык, не спешит с оценкой.
