После ужина она закрывается в кабинете. В спальню, где мне ничего не остаётся, как смотреть телевизор, не доносится ни звука. Проходят десять минут, час — явно по полной используются возможности скайпа. Но вот она забегает в спальню возбуждённая, в глазах пламень того, от чего оторвалась.
— Я ещё пять минут, ладно?!
— Да мне-то… — отзываюсь как можно небрежнее. — Где он живёт?
— В Берлине. — Она упархивает.
Пять минут выросли в полчаса. Звук распахнувшейся двери кабинета, чуть слышные быстрые шаги по коридору к спальне.
— Ещё пять минут!
Я мрачно перевожу взгляд на настенные часы.
— Полпервого.
— Только пять минут! — настойчиво бросает она, исчезает; стукнула, захлопнувшись, дверь кабинета.
Я не могу отвязаться от формулы: мужчина+женщина+мужчина (один пока что виртуальный или, точнее, «скайпный»).
Когда она приходит и одаряет меня словом «Всё!», на часах — второй час ночи.
Я в ярости:
— Наглая бабёнка!!!
* * *
Ласковое располагающее к неге утро. Мы в парке Тиргартен меж могучих деревьев на берегу пруда. Оксана сидит у самой воды на широком престаром пне, я возле неё. Попиваем пиво из горлышек пластиковых бутылок. По воде скользят плавунцы, стрекозы, пролетая, посверкивают крылышками в свете солнца. Я рассказываю, что во время прогулок по Тиргартену, где много укромных уголков, идиллических местечек вроде этого, где мы сейчас, я придумал детскую повесть «Маленькие странники, или Почти сказочная история». Она разошлась по интернету, мне пишут, и, разумеется, я отвечаю читателям.
— Читательницам, — едко поправляет Оксана.
— Ну почему же… и мужчинам, — произношу я твёрдо.
— Про ответы мужчинам не знаю, а ответы бабам слышала, — и она, по-детски кривляясь, передразнивает меня: — «Ваши красивые глаза подметили», «Вы меня вдохновили», «Как мило вы произнесли…»
— Но это не флирт, я не завожу интима, это разговоры о произведении! — стараюсь возражать по возможности убедительнее. — Это не то что… — я угрюмо умолкаю.
— Что? — она колко смотрит мне в глаза. — Я не могу слушать мужчину?
— И что он говорит? — произношу насмешливо.
— Он зажжёт для меня свечи, расстелет белую скатерть…
— Ф-ф-фу! какая замусоленная пошлятина! — у меня гримаса искреннего отвращения.
— Он говорит: «Я глажу твои волосы», — растроганно произносит она.
— Мужчина гладит женщину по волосам, когда та делает ему минет, — говорю наставительно-спокойно.
Она не смущена.
— Называет меня роднуленькой.
Я срываюсь, доказывая, что она надобна ему, чтобы кончить, требую сказать, какие слова он слышал от неё в ответ.
