– Мария, я все знаю. Мне известно, что произошло на студии. Нам надо встретиться и кое-что обсудить…
Вкрадчивый приятный голос. Вежливые интонации, скорее мягкие, чем угрожающие.
Однако я вся просто трясусь от страха.
Как быстро меня просчитали!
Но кто?
Впрочем, неважно, и так все понятно. Кем бы ни был этот мужик, он собирается делать одно – шантажировать меня.
– Мне с вами нечего обсуждать! – неожиданно твердым для себя самой голосом заявляю я. И вешаю трубку.
Юрик никак не комментирует произошедшее. Но в его глазах я вижу одобрение. А еще тревогу и любовь…
Часть 2
Олигарх, или Пролетая через трубу
Полночи мы с Юриком ломали голову, кто мог меня выследить и что теперь будет. Юрец предположил, что в студии находился кто-то еще, возможно, домработница или садовник (дворик перед особняком был отделан в лучших традициях ландшафтного дизайна). Этот человек незаметно подслушал все разговоры, потом понаблюдал, на какой машине я уехала, пробил по базе владельца, выяснил телефонный номер. В этих рассуждениях была логика. Автомобиль был зарегистрирован на Юриного отца, и квартира на него же. При наличии базы данных домашний телефон просчитывался элементарно. Правда, я не понимала, почему шантажист был так уверен в моей платежеспособности, уж лучше бы он Мурзика попытался выжать, зарабатывала она, наверное, куда больше, чем я в своей скромной пиццерии. Но мой мальчик заявил, что Мурзик – явно сумасшедшая, а лечение нынче дорого, так что девушка поиздержалась. И потом, она просто не в том состоянии, чтобы понимать весь ужас своего положения. В любом случа, тот звонивший человек не был настроен обращаться в милицию – иначе уже давно сюда приехали бы парни в форме на красивой машине с мигалками.
Юрик успокаивал меня, как мог, и во время очередной аналитически-успокоительной речи вдруг захрапел.
Как ни странно, несмотря на все пережитое, мне тоже удалось слегка подремать.
Наверное, я проснулась от звука закрывающейся двери.
С утра пораньше Юрик убежал на работу, оставив мне все ценные указания в записке, прикрепленной магнитом к холодильнику: «Пожарь себе яичницу и никуда не выходи. В обед заеду, целую, будь умницей».
Яичницы мне не хотелось. Не успела я прочитать про завтрак, как перед глазами возник нашинкованный Мурзиком труп продюсера, и в горле заплескалась тошнота.
А хотелось… Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мне хочется принять душ и выпить кофе. Также было бы здорово выплакаться Катьке в жилетку – но чтобы она слушала и молчала, а свою вечную мораль оставила для школьников. Однако больше всего, конечно, хочется, чтобы вчерашний день просто исчез из моей жизни. И еще я поняла, что время не лечит. Или я пока приняла слишком малую дозу этого лекарства. Или у меня все не как у людей. Но это очевидно: сегодня мое состояние еще хуже, чем вчера, когда жирный Слава с искусственными челюстями сначала пристрелил на моих глазах бедного Николаса, а потом чуть не отправил на тот свет и меня…
