— Небывалое дело, князь! А что скажет благочинный, что скажет архиерей, что скажет митрополит, что скажет Синод?
— И небывалое бывает, батюшка. А если что скажет Синод, митрополит, архиерей, благочинный, то я вам, батюшка, порука — я все беру на себя.
— Пусть так, князь, где же дружки и сватья? Кто понесет над брачущимися венцы?
— А нельзя ли без венцов?
— Никак. Не сами-ль вы изволили приказать, чтобы собрали довольное число венцов. Все ризницы в Москве обшарили — и набрали-таки целую кучу.
— Тогда, батюшка, мы сделаем так: пускай каждый из женихов и каждая из невест держат по венцу над головами передней пары…
Генерал Хрущов захохотал:
— Это получается гран-ро[1], подобно котильону!
Поп безнадежно отмахнулся рукой:
— Делайте, как знаете!
На амвоне появился письмоводитель, окруженный писарями. В церкви настала тишина.
— Ипат Дурдаков! — провозгласил письмоводитель…
Ипата пропустили вперед…
— Лейла Дурдакова! — несколько раз повторил письмоводитель, но на его зов никто не приблизился…
— Заприте двери! — крикнул письмоводитель. — Сыщется сама, когда всех переберем…
По списку писаря устанавливали за Ипатом пару за парой. Посредине было все приготовлено для венчания… Когда все пары были поставлены большим кругом по церкви — Лейлы не оказалось. Ее не нашли и во дворе.
— А где поручик Друцкой? — спохватился опекун.
— Они, действительно, прошли вслед за телегой, что привезли венцы, — ответил сторож у ворот.
— Кто они?
— Господин флигель-адъютант. Как сказано было, никого, кроме господ комиссионеров, не пропускать, я то и сделал. Чего же?
Опекун смутился, но не надолго.
— Не горюй, мой друг — сказал он позванному в алтарь Ипату, — девушка не иголка, полиция ее завтра же сыщет, и ты поедешь, как и все, в Гареново с милой женой. Становись же, любезный, на свое место.
Венчание совершалось. Трясущийся поп долго читал по спискам имена брачущихся, и это похоже было на поминовение усопших. Когда настало время ходить вокруг аналоя, одинокий Ипат оказался с двумя венцами в руках последним. Хоровод замкнулся. Ипат нес венцы над последней парой, а шедшие за Ипатом держали венцы жениха над головой Ипата, а невесты над пустым местом, где бы следовало быть Лейле.
Опекун, опираясь на трость, стоял на амвоне и любовался, довольный своею выдумкой…
Когда обручали, поп отдал Ипату оба кольца: и его и кольцо Лейлы. Ипат надел и свое и кольцо Лейлы, как носят обручальные кольца вдовцы, и, глядя на кольца, горько заплакал.
