.
Если отбросить всю эмоциональность и субъективность позиции хронистов, безусловно, вовлеченных во франко-бургундский конфликт не только на страницах своих сочинений, но также на полях сражений (как в случае с Оливье де Ла Маршем), все же можно в определенной мере утверждать, что после битвы при Нанси во всех регионах Бургундского государства сохранялось чувство верности Бургундскому дому. Даже в герцогстве Бургундия, которое стало легкой добычей Людовика XI, никто не оспаривал тот факт, что Мария Бургундская является естественным сеньором после гибели своего отца, и французский король лишь на определенное время вводит свои войска на территорию герцогства, дабы защитить его население от возможной агрессии извне>75. В случае с Бургундией принято говорить о сохранявшемся среди населения герцогства чувства принадлежности к Французскому королевству>76, хотя какие-либо очевидные доказательства этого вряд ли можно найти, за исключением того, что французским войскам удалось быстро установить контроль над герцогством. Скорее, можно констатировать, что крупная аристократия, пошедшая на признание суверенитета короля, просто взвесила шансы сторон>77. Соотношение сил было явно не в пользу Марии Бургундской, чего не могли не понимать крупные бургундские аристократы, обладавшие значительными земельными владениями на территории герцогства>78. Тем не менее основная часть среднего и мелкого дворянства и горожан были настроены пробургундски. Впрочем, сопротивление в Бургундии было менее ожесточенным, нежели в северных владениях Бургундского дома. Городские власти Дижона, Бона и других крупных городов Бургундии, вскоре осознавшие, что король не собирается выполнять своих обещаний, стали готовить восстания, прокатившиеся по герцогству и графству в 1477-79 гг. (в частности, восставший Бон выдерживал осаду королевской армии в течение 5 недель>79). Однако разрозненность и предательства многих представителей крупной аристократии, а также неспособность правительства Марии Бургундской в то время воевать с королем, обусловили провал всех попыток вернуть герцогство под власть наследницы Карла Смелого. Тем не менее, несмотря на неизбежность вхождения в королевский домен, герцогству удалось выторговать у Людовика XI значительные привилегии, в том числе учреждение парламента в Дижоне.
Впрочем, приближенные Марии Бургундской попытались оспорить действия французского короля, который, основываясь на апанажном праве, выдвинул свои претензии на французские фьефы
