– Неужели они не знают, что этот дом теперь обитаем? – cказала мама.
Уверен, что здесь замешана миссис Куэнс. Это был знак того, что мы пока еще полностью не приняты и нас необходимо наказать дополнительно. Я рассердился на маму за то, что она так сильно этим обеспокоена.
После ужина я застал Бетси одну по пути на кухню и спросил:
– Слышала что-нибудь о странных происшествиях? Кто-то мучает животных.
– Вы про отрезанные причиндалы, сэр? – сказала Бетси, глядя прямо мне в лицо. Неужели она улыбнулась?
Надеюсь, что я не покраснел. Слышать это слово из ее уст было довольно возбуждающе.
– Вот как даже?
– Так говорят. Ходит по ночам с ножом и засовывает им в глотку их причиндалы, а потом вспарывает животы.
Она рассказала, что прошлой ночью кто-то не только искалечил животных, но и написал красной краской непристойности на стенах деревенских домов.
– Жуть! Ты боишься, Бетси?
– С чего бы мне бояться, сэр?
– Ну, из-за этого происшествия или по другой причине. Говорят, что здесь водятся привидения.
Потом я добавил, понизив голос:
– Если ночью испугаешься привидения или еще чего-то, то приходи ко мне в комнату.
Она ничего не ответила, но отвернулась, улыбнувшись напоследок странной, таинственно-манящей и очень соблазнительной улыбкой.
* * *
Как может мама говорить, что у меня нет друзей? Да, у меня их всегда было меньше, чем у Эффи, но это потому, что я выбираю более тщательно.
Десять часов
Узнал, что у соседнего фермера купили гуся. Завтра Бетси и мама намерены его зажарить. Там, на Пребендэри-стрит, всегда готовила кухарка, поэтому не понимаю, как мама с этим справится теперь сама. Она развесила падуб и омелу по всему дому, пытаясь воссоздать дух прежнего Рождества. Какие глупости! Нам никто не прислал ни одной открытки. Того, что было, уже не вернуть. Я пытался намекнуть на это, но она сильно расстроилась.
Сегодня вечером мы открыли наши подарки друг другу, как делали раньше в канун Рождества.
Евфимия сказала:
– Ричард, я дарю тебе билет.
Какая щедрость! Но мне совсем не хочется идти на этот проклятый бал.
Мама подарила Евфимии миниатюру папы в молодости, прежде висевшую над камином на Пребендэри-стрит, а в ответ получила серебряный наперсток, которым Эффи владела давно, но ни разу не пользовалась. В прошлом году все было совсем иначе! Папа подарил мне серебряный прибор для бритья, а мама – очень красивый ранец. Теперь она вручила мне старую рубашку – кажется, ее когда-то выбросили, но она тайком починила, вышила воротничок и манжеты неким подобием кружева. Мать спросила, нравится ли мне подарок. Что я должен был ответить? Я пожал плечами и сказал, что сойдет. От матушки меня уже ничего не могло обрадовать после того, как я подслушал ее разговор со старухой.
