Я сел на диван рядом с мамой и открыл книгу, а она занялась вышиванием. Евфимия играла все громче и громче, наконец я вышел из себя и почти закричал на нее:
– Под твой грохот невозможно читать.
Какая же она эгоистка! Ради своего удовольствия готова забыть про всех остальных.
– Можешь подняться и читать у себя в комнате, – сказала сестра. – Ты проводишь там немало времени. Одному небу известно, чем ты занимаешься.
При этих словах она многозначительно посмотрела на меня.
– Ты слишком много читаешь, – пробормотала мама. С губы у нее свисала нитка, и она была похожа на хорька с мышью в зубах. – Ты совсем как твой отец, он тоже вечно сидел, уткнувшись носом в книгу.
В редкие дни, подумал я, когда был дома и трезвый.
Потом Евфимия сказала:
– Ричард, люди гораздо интереснее книг… Их нельзя поставить на полку, когда надоест.
– Никогда не считал людей неинтересными. Наоборот, они всегда казались мне удивительными и такими разными, что я люблю, уединившись с книгой, неспешно наслаждаться историями их жизней, – ответил я.
– Все с тобой ясно! Ты считаешь, что люди созданы для твоей пользы, – сказала сестра.
– Смешно. Это ведь именно тебя интересует в людях только то, что они могут дать.
Мама упрекнула меня, не выпуская изо рта нитки.
Мои слова задели Евфимию.
– Это ложь. Люди стараются для меня потому, что я им нравлюсь, и потому, что сами этого хотят. А кто захочет сделать что-нибудь для тебя?
– Думаешь, меня не любят?
– Если вы собираетесь ругаться, то я пошла спать, – произнесла мама.
– Я не хочу ссориться, брат первый начал.
– Эффи, ты ведешь себя как маленькая. Я и прежде говорила, скажу и теперь, что ты старше Ричарда и должна быть более сдержанной.
Евфимия съязвила:
– Скажешь ли ты это, когда мне исполнится пятьдесят, а ему сорок семь?
– К тому времени меня уже на свете не будет, – поморщилась мама.
– Ты меня всегда наказываешь строже потому, что Ричард младше.
– Неправда, – сказала мама.
– Ты всегда хотела, чтобы я была мальчиком, потому что так желал папа, а ты во всем потакала ему.
– Полная ерунда! – воскликнула мама, все еще держа иголку в руке, при этом очки сползли ей на нос. – Ты всегда была любимицей отца, даже когда родился Ричард.
– А тебе ведь не нравилось?
Мама вздрогнула и произнесла:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ревновала и всегда пыталась встрять между мной и папой. Ты завидовала его вниманию ко мне.
Мама зажала руками уши и, когда Евфимия замолчала, медленно встала, уронив пяльцы на пол. Она произнесла:
