Лирические произведения | страница 46



             тенью стены
                                    свет заслоня.
Голос из дальнего, голос из прошлого
              из-за спины
                            обнял меня.
Веки закрыл мне ладонями свежими,
розовым югом
                          дышат цветы…
Пальцы знакомые веками взвешены,
              я узнаю:
                           да, это ты!
Горькая, краткая радость свидания;
            наедине
                          и не вдвоем…
Начал расспрашивать голос из дальнего:
            — Помнишь меня
                                         в доме своем?
С кем ты встречаешься? Как тебе дышится?
             Куришь помногу?
                                       Рано встаешь?
Чем увлекаешься? Как тебе пишется?
             Кто тебя любит?
                                       Как ты живешь?
Я бы ответил запрятанной правдою:
                  мысль о тебе
                                      смыть не могу…
Но — не встревожу, лучше — обрадую.
             — Мне хорошо, —
                                           лучше солгу.
Все как по-старому — чисто и вымыто,
              вовремя завтрак,
                                         в окнах зима.
Видишь — и сердце из траура вынуто,
              я же веселый,
                                       знаешь сама.
Руки сказали: — Поздно, прощаемся.
           Пальцы от глаз
                                    надо отнять.
Если мы любим — мы возвращаемся,
              вспомнят о нас —
                                 любят опять.

ПОСЛЕДНЕЕ МАЯ

Поэма (1939)

Еще рано
Коврик игрушек у белой стены,
деревянная лошадь
и сын,
где прозрачная память мерещит
стол
безнадежных стаканов и склянок.
А ему еще утро,
ему еще рано.
Раскладные деревни.
Составные зверьки.
Смотрит сын,
где туманная память ставит кровать
и из воздуха лепит
ее успокоенное лицо.
А ему еще рано,
ему еще не устроен
в комнате угол для горя.
Кустарную сказку про деда и бабу
слушает сын
в том углу, где, в марлевой маске, руками,
омытыми спиртом (маленького не заразить!),
волосики трогала, закрытая марлей до глаз.
А ему еще рано,
ему еще детство —
писать и читать.
Еще слишком хорошее рано —
перелистывает эту тетрадь.
Ты еще дома
У меня есть ты,
у тебя есть всё.
И руки, которыми я столько наобнят,
глаза, в которых
дважды я.
Боль в горле есть.
Есть русые смешным пучком.
Ну, в общем
всё…
Да, у тебя есть целый стол
лекарств.
Ты
есть
у комнаты.
Есть сын,
и есть у маленького
на постели мама.
Есть между нами разговор,
что в коммунизме
любимые болеть не будут.