Чем-то генерал был так доволен, что аж по-кошачьи жмурился, но взял себя в руки, сцепил пальцы перед собой и, напустив на себя мрачный и расстроенный вид, начал издалека:
– Вот ведь, товарищи офицеры, какая по моему ведомству чехарда приключилась…
После чего генерал рассказал капитану первого ранга, который командовал целой бригадой ракетных противолодочных кораблей, и капитану третьего ранга, который как раз одним из таких кораблей и командовал, то, что, по мнению генерала, произошло на борту военно-транспортного вертолёта МИ-восемь во время его перелёта из Мамоново на базу в Быхово. Рассказывал он абсолютно серьёзно, убеждённо и веря самому себе.
Где-то в самом начале душещипательного повествования комбриг сел вперёд на самый краешек кресла, низко-низко наклонился, да так и слушал командующего до самого конца. Плечи его время от времени подрагивали. Да и не удивительно – февраль месяц на дворе… Зябко. А шея – красная… Отчего-то.
Кэп же не мог себе позволить таких вольностей в присутствии генерала, поэтому сидел прямо, как свечечка, выражение лица имел скорбное, а глаза – полуприкрытыми. Ибо открой он их, тот ржач, которых в них плясал, сломал бы генералу всю мизансцену:
– …таким образом, боевая единица утрачена, а мне отвечай, – замогильным тоном закончил генерал и замолк.
Все остальные молчали тоже. И до-о-олго. Генерал закурил, повертел головой, посмотрел на одного и на другого, и, не выдержав, довольно раздражённо спросил:
– Ну, и чё молчим? Сказать что ль нечего?..
Кэп чуть приоткрыл глаза… Всё!!! Глянувший на него исподтишка комбриг немедленно затрясся всем телом. И вскоре уже просто ржал в голос. Еле сдерживаясь, пару раз подхихикнул и кэп. Генерал обиделся, оскорбился, насупился и… смущенно прыснул. Скоро ржали все! От души, до слёз, до колик, хватаясь за животы и показывая друг на друга пальцами!..
Как отсмеялись, субординация вернулась сама собой и кэп стал задавать генералу осторожные и вежливые вопросы, уточняя детали рассказанного. Однако вскоре стало ясно, что ответы его интересуют мало. Просто он всем как-то дал понять, что хотя и не такой умный, как гидроакустик, и эффекта Доплера не помнит, но белиберду про эфирные добавки в керосиновом топливе печатью своей войсковой части заверять не собирается.
Надо сказать, что генерал, человек опытный, ничуть не расстроился, а, потерев ладони, произнёс:
– Командир, сколько время-то?
– Около пяти уж… – кэп сообразил, что вылез из каюты без наручных часов, так как вообще уже вылезать из неё не собирался, и, поискав взглядом по переборкам, нашёл флотские часы с зеркальным циферблатом, разбитым на все двадцать четыре часа, и избежал позора, – четыре-полста две, товарищ генерал!
