Асал улыбнулся этому воспоминанию и посмотрел на Воисанну. По непонятной для него причине сегодня ее красота казалась ему более яркой, чем обычно. Ему хотелось прикасаться к ней, целовать все ее тело. Но вместо этого он лишь снова глотнул вина и задался вопросом, когда же она заговорит. За дверью послышались мужские голоса, пели что-то монотонное под аккомпанемент барабанов.
— Священники действительно умерли? — спросила она; стук барабанов тревожил ее, и ей нужно было чем-то приглушить этот грохот.
— Да.
— Как это было?
— Быстро и безболезненно.
Она кивнула и поправила серебряный браслет, прилипший к ее влажной коже.
— Индраварман приказал мне перебраться на новое место.
— Вот как?
— Его люди… не смогли найти Тиду. Поэтому он переводит нас обеих, а также кое-кого из других женщин в отдельный дом у храмового рва. У нас будет там своя стража, и мы не сможем никуда отлучаться, только чтобы искупаться или если кого-то из нас вызовут. Мы теперь пленницы.
— Мне жаль.
— Почему вы пришли сюда? Почему вы напали на нас?
Асал и сам задавался этим вопросом.
— В природе мужчин вести войны, — ответил он и предложил ей бутыль с вином и бамбуковую трубочку, которые она взяла. — Чамы. Кхмеры. Сиамцы. Мы все воюем.
— Возможно, будь вы женщинами, которые создают новую жизнь, вы бы не торопились отбирать ее у кого-либо другого.
— Это все…
— Сколько человек ты убил? Сколько кхмеров?
Он отвел глаза: ее красота больше не зачаровывала его.
— Если бы я не убивал, я был бы жалким нищим. И у моих неродившихся еще детей не было бы будущего.
— Почему?
— Потому что сражаться — это все, что я когда-либо умел делать. Это самый надежный путь к лучшей жизни для моей семьи, которая у меня может быть.
— Ты способен на большее. Твой ум столь же могучий, как и твое тело.
— Индраварман бы… — Асал запнулся и с такой силой сжал челюсти, что на скулах заиграли желваки. — Мое положение определено, — наконец закончил он.
— Мое положение тоже было определено — пока не пришли вы. Точно так же, как положение моего отца, моей матери, моего возлюбленного. — Она глотнула вина. — Но вы, чамы, вы изменили все. Вы подкрались к нам, как свора трусов, и изменили всю нашу жизнь.
— Мы воюем с вами очень давно. Кхмеры нападали на чамов, а мы напали на вас. Вы сжигали наши города, уводили в рабство жителей нашей страны. Я сам видел стрелы кхмеров в спинах моих соотечественников — в спинах женщин и детей.
Воисанна покачала головой:
— Но мы хотели мира! А Индраварман хуже любого кхмерского короля. Он просто вор и убийца.
