Литовец открыл дверцу гардероба. Действительно, за подкладкой шуршало. Он рванул ткань — на пол спланировал вчетверо сложенный листок в клетку. На нем то ли детской, то ли пьяной рукой огромными буквами в столбик были написаны слова:
ВОЙНА
СТРАДАНИЕ
БОЛЬ
СТРАХ
ТЕРПЕНИЕ
НЕНАВИСТЬ
ГНЕВ
ЯРОСТЬ
УЖАС
ПАРАЛИЧ
ОТЧАЯНИЕ
УНЫНИЕ
КАПИТУЛЯЦИЯ.
Литовец осторожно положил странный список в бумажник и продолжил чтение письма…
«Если вы думаете, что вам удастся переправить эту секретную информацию за рубежи России-матушки, Родины нашей и по совместительству Руси Святой, то вы опять же заблуждаетесь. Что, съели? Патриот».
На следующий день Литовец уехал, увозя в бумажнике скорбный список. Чья-то огромная рука перевела стрелку — жизнь покатила по другой колее… Уже в Клайпеде Литовец докурил последнюю сигарету и выбросил смятую пачку в открытую форточку… «Вот что значит пожить несколько дней в России!» — ответил он жене, вопросы которой за долгую совместную жизнь научился понимать без слов.
Я лежу на кровати, смотрю в грязный потрескавшийся потолок… Я лежу одна и поэтому совсем, совсем себя не чувствую. Все зеркала разбиты давно… Я думаю о своём… Я слышу голоса и с ними разговариваю. Они задают мне всякие каверзные вопросы, а я с доброй усмешкой великодушного гения ставлю их на место, но — мягко. Как бы давая им возможность одуматься, понять, с кем они имеют дело, устыдиться за свое поведение и стать лучше. Но они не понимают, с кем говорят, они чувствуют только самих себя, наверное они лежат в своих кроватях не одни… Они придумывают какие-то еще более каверзные вопросы, у них ко мне масса каких-то дурацких претензий… Нашему разговору не видать конца.
Примерно так это должно выглядеть при шизофрении, если верить книгам. Но если не верить книгам, то чему же вообще верить? Ты идешь по улице, или сидишь в кафе, или лежишь в кровати — и всё время общаешься на полную катушку. Ты до зарезу нужна этим голосам, они без тебя жить не могут, вот до чего! Их любопытство иногда сильно раздражает, но внимание к твоему мнению конечно льстит… Им на тебя не наплевать, это уж точно. Весь свет для них клином сошелся на тебе…
А о тех, кто со мной не разговаривает, даже не знаю что и думать… Скорее всего они тупицы и негодяи, раз не понимают всей глубины моей души и моего несомненно выдающегося ума, и уникальной горячности моего сердца и вообще ничего не понимают. Одно слово — придурки. Все приличные люди от меня без ума, так и говорят: Лялечка, что бы мы без вас делали? И действительно — что? Даже представить не могу… Когда я умру, они наверное тоже все сразу умрут — яду там напьются, или с крыш попрыгают, или еще чего противное с собой сотворят… Ужас! Постараюсь жить долго — я же не зверь в конце концов… Они ведь без меня как без рук — ни хлебушка взять, ни ширинку застегнуть! Я вся для них, прямо как Данко у Горького — больно не больно, а вынь да положь… Какая я все-таки хорошая! Даже самой не по себе: достойна ли я с собою в одной кровати лежать? Так прямо и спрашиваю: Лялечка, что бы мне такое хорошее для вас сделать? Просто любите меня — отвечаю я самой себе, — и мы будем жить долго-долго и умрем в один день.
