Но это не Большая.
Два человека в форме, между ними третий, коренастый и почти лысый, втиснутый, словно в доспех, в черную кожаную, сверкающую, как зеркало, куртку. Половину его на редкость некрасивого лица, похожего на тыкву-горлянку, закрывает поднятый воротник.
– Мадемуазель Ферран?
Под ее носом блестит трехцветное удостоверение. Она не отвечает, уставившись на них и не понимая.
– Не пугайтесь, мадемуазель, мы из полиции. Нам надо с вами поговорить. Можно войти? На минутку?
Она впускает их. Мужчины входят, лысый закрывает за собой дверь.
Что она еще натворила?
Тыквоголовый указывает подбородком на кухонный стол; бросает взгляд на Гордона и немного озадаченно хмурится.
– Присядем.
Она подходит к стулу, глядя на них искоса. Лысый устраивается напротив, по-прежнему окруженный двумя полицейскими в форме, которые остаются стоять, скрестив руки на животе, словно дежурные по железнодорожному переезду.
– Сколько времени вы не видели вашу сестру?
Она сглатывает слюну, выговаривает:
– Уже несколько дней, никак не могу до нее дозвониться… С ней что-нибудь случилось?
Тыквоголовый наклоняется, упирается всеми десятью пальцами в пластик стола, потом прочищает горло.
– Ее нашли сегодня утром, в ее квартире. Соседи подняли тревогу.
Нашли? Как это – нашли?
– Мне в самом деле очень жаль.
Она концентрируется, словно упражняясь в телекинезе, и полицейский превращается во что-то жидкое, полупрозрачное. Она различает сквозь него мойку, плиту, кофеварку, жидкость для мытья посуды.
– Нашли?..
– Похоже, что она покончила с собой.
Кастрюли. Губка. Нож. Духовка. Скалка. Запах, вы же понимаете… Запах! Шкаф. Графин. Сушилка для посуды. Сахарница. Чашка. Ложка. Когда слишком развоняемся, нас наверняка найдут!
– Мадемуазель?
Заварной чайник. Стаканчик. Стены. Зебра. Радуга.
– Мадемуазель! Э! Вилар, дай-ка ей стакан воды. Э, мадемуазель! Э, о!
Ее слегка похлопывают по щекам, кувшин, сковорода, электрочайник, стакан с водой. Она пьет.
– Лучше?
Она медленно выпрямляется на стуле, подносит руку к своей щеке, горячей от шлепков, которыми ее пытались привести в чувство. У Тыквоголового обеспокоенный вид. Вилар плохо закрыл кран, из него тоненькой струйкой сочится вода; Маленькая, качаясь, встает, поворачивает ручку с синей пупочкой, плотно закрывает. Ее взгляд теряется в сточном отверстии мойки. Вилка. Штопор. Шумовка. Консервный нож.
– Так Марго умерла?
– Да, мадемуазель. Марго умерла.
Марго умерла.
Они заставляют ее одеться. Она натягивает маечку с пальмами, джинсы, золотые босоножки. Погода прекрасная. Жарко. В машине пахнет кофе и индийской едой, салон наполняет блаженное молчание.
