«И они еще требуют, чтобы я их любила!» — с горечью подумала Элен.
Дрожа от бешенства, мать подошла к ней, ее ненавидящие, полные гнева и страха глаза, сверкали.
— Ну, чего тебе не хватает, неблагодарная? Посмотри на себя. У тебя есть книги, платья, украшения! Посмотри на это! — кричала она; дернув за голубой эмалированный медальончик, Белла сорвала его с цепочки, и он покатился по полу. Она наступила на него каблуком и с яростью растоптала. — Нет, вы только взгляните на эту физиономию! Ни слова, ни капли сожаления! Ни единой слезинки! Ну погоди, дочь, я знаю, как наказать тебя! Это все твоя гувернантка! Она настраивает тебя против родителей! Она учит тебя презирать нас! Что ж, теперь она может собирать чемоданы, ты слышишь меня?.. Можешь попрощаться со своей мадемуазель Роз! Ты больше не увидишь ее!.. Ну надо же, а из-за нее ты ревешь!.. Только посмотри на нее, Борис! Полюбуйся на свою дочь! Из-за матери, из-за меня и тебя — ни слезинки! Но как только заговорили о мадемуазель Роз, она немедля стала паинькой!.. А! Ты даже соизволишь открыть рот? Посмотрим, что же ты нам скажешь.
— Мама, это не она! Это я во всем виновата!
— Замолчи!
— Прости, прости меня, мама! — кричала Элен.
Ей казалось, что только унижение сможет смягчить гнев судьбы.
«Пусть делает со мной, что угодно! — в отчаянии думала она. — Пусть поколотит, пусть совсем убьет, но только не это!..»
— Мама, прости меня. Я больше не буду! — крикнула она, нарочно произнося слова наказанного ребенка, которые из гордости труднее всего произнести. — Умоляю тебя, прости!
Но Белла, не чувствуя никакого сопротивления, не помнила себя от ярости. Или, может, просто хотела слезами и криками заморочить голову мужа, отвлекая таким образом его от мыслей о Максе?
Она подбежала к двери, отворила ее и крикнула:
— Мадемуазель! Сейчас же идите сюда!
Мадемуазель Роз вбежала, дрожа от страха. Она ничего не слышала и с ужасом смотрела на Элен.
— Что случилось? Эта девчонка — просто неблагодарная врунишка! И это вы воспитали ее таковой! Поздравляю вас! Но теперь довольно! Я все терпела, но это уже переходит все границы! Вы уезжаете, слышите меня? Я покажу вам, что я у себя в доме хозяйка!
Мадемуазель Роз слушала молча, даже не побледнев. Да ее лицо и так было почти прозрачным. Даже когда Белла наконец замолчала, казалось, она все еще продолжала слушать... Как будто жестокие слова отдавались эхом, которое она одна могла уловить.
— Хорошо, мадам... — ответила она растерянным, тихим голосом.
