Руди Н. не шевелился. Иногда он слышал шорох, возню Биргит Н. на кухне и упорное чмоканье, она не говорила с Георгом, когда кормила его, она и днем мало говорила с ним, но ему это вроде бы не мешало, впрочем, как и ей. В семье Руди Н. царило единогласное молчание, которое оставалось для него необъяснимым, он представлял себе смех и гомон, такой заливистый смех, который звучит почти как рыдание, вот что он хотел слышать. Приходя домой, он ставил портфель под вешалку и сразу подходил к Георгу, по крайней мере, в первые недели, вставал рядом с кроваткой и указательным пальцем щекотал ему живот.
Ну что, маленький зануда. Георг был тогда размером с воробья.
Я же могу называть его, как мне хочется, подумал Руди Н., малышок, исправился он, папа пришел. Эти слова были для него чужими и звучали непривычно, он не мог подобрать правильного тона для этого шепота, но он не отступал, на протяжении многих недель он пробовал снова и снова, пока Биргит Н. возилась на кухне или у стиральной машины. Как только она подходила, он сразу же замолкал, но однажды она вошла в комнату и увидела, что Руди Н. сидит, прижавшись лицом к прутьям кроватки, что-то мурлычет и шепчет, а потом он тихо сказал: ну же, маленький засранец, хоть посмотри на меня.
Послушай, крикнула Биргит Н., ты что такое говоришь. Ему всего пять недель, он еще не видит тебя.
Да если бы даже и видел, он просто не смотрит, сказал Руди Н. и почувствовал, что вот-вот зарыдает, а этого он никак не мог допустить, поэтому вскочил, задев махровую луну, на лбу у него остались розовые следы от прутьев. Ведь кто-то должен с ним разговаривать.
Так возьми его на руки, детям это нравится. И вообще-то я с ним разговариваю.
Ты, ты, Георг и ты, ну и парочка вы у меня, проревел Руди Н., тогда Георг наконец-то повернул голову и посмотрел на них.
Ведь уже прошло много времени, сказала Танина мама, мы уже давно знакомы, пусть и шапочно. Можно было бы общаться поближе. Не то чтобы я чего-то ждала, но все же. Другие мамаши одобрительно поддакивали.
Не хочется сплетничать у нее за спиной, говорила Танина мама, но все-таки.
Иногда можно излить душу, успокаивала ее мама Карины. Ну, так как все прошло.
Некоторые думают, что могут плыть по житейскому морю в одиночку, воскликнула Танина мама, и слишком высоко задирают нос, она зажмурилась и задрала нос, чтобы показать, насколько высоко.
Но она же вас пригласила, в конце концов, сказала мама Карины и нетерпеливо наклонила голову набок.
