Прекрасный слуга Кучума терпеливо подождал, пока Самоваров разобрался с медведем, приподнял на стене шкуру (за ней оказалась обыденная белая дверь) и по скромной лестнице свел куда-то наверх. Самоваров ожидал увидеть контору, кабинет, но они оказались в помещении, еще более экзотическом, чем все другие в «Кучуме». Периферийный ресторан имел, оказывается, второй ярус, что-то вроде той директорской ложи в театре, к которой так привык за последние дни Самоваров. Дизайнер еще гуще, чем прочие, увешал этот уютный уголок рогами и шкурами. Сверху отлично виден был весь зал. Танцовщица к этому времени уже скинула с себя часть меховых нашлепок и теперь пыталась довольно негигиенично защемить столб тренированными ягодицами, малиновыми от зловещего освещения. А в директорской ложе, за столом, на котором тускло горела фальшивая коптилка и поблескивали тарелки и бокалы, сидел сам Андрей Андреевич Кучумов.
Самоваров наивно полагал, что портрет звероподобного Кучума для водочной этикетки делался с хозяина предприятия. Тем приятней было вместо злобного и криворожего хана увидеть довольно приличного господина в хорошем костюме, с толстым носом и толстым, будто накладным, животом. Господин приветливо подвинул Самоварову стул. Пришлось засесть за тарелки.
— Вот захотелось с вами познакомиться, — начал Кучумов. — Я о вас много слышал.
«Неужто Кульковский, эта свинья в кружевах, со своими сплетнями и до таких лиц добирается?» — изумился Самоваров.
— Давайте-ка слегка покушаем и поговорим. Обычно я ужинаю позже, но сегодня новая программа, надо было глянуть. Я вижу, вам нравится? — улыбнулся Кучумов.
Самоваров спохватился и наконец отвернулся от стриптиза.
— У меня к вам маленькая просьба будет, — продолжал Кучумов, поднимая наполненную крохотную хрустальную стопочку и жестом приглашая гостя сделать то же самое. — Нет, не пугайтесь, ничего серьезного! Кушайте!
Самоваров махом, чтобы скорее избавиться, опрокинул в себя водку. Со страхом ожидал он мерзкого ощущения, какое испытывал всякий раз, когда имел дело с кучумовкой. Но сейчас, напротив, почувствовал только приятное тепло, легко растекавшееся в груди. Кучумов же, медленно выцедив содержимое стопки, подержал его во рту и, проглотив, удовлетворенно причмокнул.
Тепло переместилось уже в желудок, и Самоваров стал усердно поглощать какое-то темневшее перед ним на тарелке мясо (оказалось, это лосятина под брусничным соусом). Кучумов тоже жевал и поглядывал на Самоварова небольшими медленными глазками.
