Геннадий Петрович и Таня поженились, в церкви даже перевенчались, на три дня, счастливые, заперлись безвыходно в своей квартирке, а потом Таня ушла. Насовсем. Альбина порадовалась: «Получи же, лысая сволочь! Ко мне теперь приползешь! А я уж покуражусь, посмотрю еще, брать тебя, потасканного, назад или нет!»
Конечно, брать его назад она собиралась, но хотелось и подсластить свою унизительную победу.
Однако лысая сволочь не ползла. Она предавалась тупой тоске, играла из рук вон плохо, набекрень пялила накладочки, задиралась, трясла встречных и поперечных за грудки, но не ползла! Альбина ничего не понимала: Таня-то уже стала прошлым, Геннадий Петрович Тане не слишком и докучал, хотя еще тяжело и злобно долюбливал. Но Альбину мог смотреть только пустыми глазами прохожего дядьки. Как же это могло быть? Допустим, Таня молода, но Альбина — она про себя это совершенно точно знала — просто красавица. И сохранилась отлично! Всего только семь лет назад она выходила в «Детях Арбата» в одних трусах, и зал зажмуривался от стыда и восторга. Фигура-то бесподобная! Она охотно декольтировалась на сцене, высовывала из всяческих разрезов большую белую ногу, очень стройную. Презренный Мумозин, конечно, пытался вытолкнуть ее на старушечьи роли, минуя даже Анн Карениных, но она еще уверенно играла кое-какие прежние молодые роли. Да и привыкли все, что главная ушуйская секс-бомба — это она.
Назло Геннаше Альбина стала попадаться ему на глаза в эротичнейших своих туалетах (дело было весной, можно было чуть померзнуть) — то с глубоким вырезом, то с оголенной спиной, белой и гладкой, как свежий сугроб, то в юбке с боковым разрезом, сеявшем сомнения, не забыла ли она надеть трусики. Геннадий Петрович глядел на эти прелести скучными рыбьими глазами. Альбина с горечью осознала, что все то великолепное, упругое, шарообразное, что составляло неизменно предмет ее гордости, Геннаше совсем не нравится, если не противно. А нравится ему, наоборот, Танино — молодое и невнятное. Альбина вошла уже во вкус борьбы. Неудача не обескуражила ее, а только раззадорила. Она повесила в шкаф с Геннашиными праздничными костюмами свои ударно-сексуальные наряды, которые жалко и уныло обвисли на вешалках мешками бюстов и веревочками завлекательных лямок. Альбина отправилась в Нетск.
Довольно скоро вернулась В Ушуйск другая Альбина. Это было непосредственное, победно-раскованное существо в легких брючках жидковатых весенних тонов. Пышный бюст неброско таился в тени распахнутых спортивных курточек, под забавными рубашечками вместо того, чтоб лезть всем на глаза и провозглашать, что он так спел, что вот-вот треснет. Тяжелее всего было расстаться с роскошными белокурыми кудрями, напоминавшими парик Исаака Ньютона. Но Альбина пошла на эту жертву. Теперь ее голову украшала коротенькая стрижечка — последний шанс зрелой женщины убедить себя, что она помолодела. Такая прическа бывает у сельского школьника к первому сентября, если его тщательно обрили в начале июня.
