Настей Самоваров не зря залюбовался: в несколько дней она с помощью Лены умудрилась из марли, лоскутов и обрезков соорудить нечто столь же сказочное, сколь и недорогое. Шехтман был в восторге. Настораживало то, что Настя рьяно принялась собирать сведения о Тане Пермяковой. Очень уже обязывала Самоварова такая усердная помощь. Основным источником Настиной информации была, конечно, Лена Кульковская. Настя находила ее на диво мудрой и проницательной. Под музыку таза и ведер они обе часами и так, и эдак обсуждали ужасную смерть многообещающей актрисы.
— Чего тут рядить, — говорила Лена своим ровным эпическим тоном. — Все ведь ясно, как божий день. Беспутная она была. А что значит беспутная? Значит — без пути. Сбилась. Чего бы ей не жить да роли свои не играть? Ведь носились с ней, как с писаной торбой. Кабы не мужики, играла бы до сих пор. Я так скажу: Геннаша ее погубил.
Самоваров, пропускавший дедуктивные беседы дам обычно мимо ушей, даже вздрогнул при последних словах. Геннашино массивное несчастное лицо, облитое красными и зелеными огнями, так и вынырнуло из вчерашнего. Неужто это общее мнение, что Геннаша погубил?
— Как погубил? — спросила и Настя.
— А не погубил разве? С пути сбил. Сошлась — живи, а не виляй — не так разве?
Самоваров не уловил логики этой фразы. Лена очень удивилась, что он ничего не понял:
— Как же? А свадьба! Свадьба-то тогда с Глебкой расстроилась. Да если б только свадьба! Она ведь тут же побежала и аборт сделала. От Глебки. Видите ли, любовь накатила! А будь и свадьба, и дитё… Что, по-людски она это сделала? И кто, как не Геннаша, ее подбил? Любовь! Только, пень лысый, сначала жить не начнешь. А она? Замстило, и пустилась во все тяжкие. Грех один.
— А, Лена, так вы в Бога верите? — догадался Самоваров. Лена задумалась.
— Не знаю я. В церковь не хожу. Яйца крашу, но кто сейчас не красит?.. Не знаю. Что, обязательно креститься, чтоб такое понять? Дитё при чем? С Геннашей валандаться захотелось безо всяких препятствий… И где она теперь?.. Мне вон как пришлось плохо — Настя уже знает — в десятом еще классе сошлась со своим. И дитё сразу! Отец и брат на него насели — женись! Поженились. Намучалась я. Сейчас он с такой же пропащей, как сам, живет. Ну, и пусть пьют. А у меня дитё.
Дитё это Самоваров видел — оно, очень румяное и плечистое, рубило во дворе дрова. Как раз тогда рубило, когда Самоваров выскочил из полудомика после предложения Вовки прогнать Настю коленом под зад. Сто лет назад это было!
