— Очень дорогое лекарство: панты, жень-шень, медвежья кость, морская трава и много, много еще чего... — У Чжао-чу махнул рукой, показывая всю сложность лекарства. — Но это ничего, хозяин, что дорого... Я слышал разговор с товарищем. Вам нужны деньги. Я вас давно знаю, хорошо знаю. У меня есть один человек, ему нужно немного помочь, и он хорошо заплатит... даже тысячу, две заплатит.
Греховодов невольно нагнулся к доктору.
— А три? — спросил он шопотом. — Мне надо три.
— Я думаю, можно и три.
У Чжао-чу смотрел на Греховодова и стряхивал пепел. Чуб над лбом Греховодова взмок и увял. Неожиданно, невероятно, но дело клеилось.
— Пожалуйста, я помогу, — сказал он хрипло.
— К вам зайдет, наверное, завтра один гражданин. Ваш адрес прежний?
— Прежний, дорогой У Чжао-чу. Значит, я завтра жду. В котором часу?
— Я этого не знаю.
— Хорошо, пусть приходит, когда может, я буду весь день дома.
Он соображал. Мысли пытались охватить происшедшее и не могли. Тяжелели... Нужно было на улицу, нужно было двигаться.
— Я пойду, — сказал Греховодов, с трудом поднимаясь со стула... — Прощайте, благодарю!
Греховодов исчез за дверью. У Чжао-чу вздохнул, причмокнул губами и пошел в свою комнату.
На стуле у внутренней стены сидел Лин Дун-фын. Он читал английскую книгу, делая на полях пометки мягким карандашом. У Чжао-чу прошел неслышно мимо него и сел к письменному столу. Лин Дун-фын поднял голову.
— Ценная книга. Надо ее перевести на китайский язык. Пусть каждый китаец прочтет и поймет.
— О чем книга?
— О чем теперь могут быть интересные книги? Конечно, не о мандаринской любви и не о фарфоровых чашечках. Эта книга о том, что нужно делать всем умным, образованным людям, если они хотят жить. Вы живете в советской стране. Но о чем вы думаете, непонятно. Шлете жалобные письма в Шанхай... И, кроме писем, — ничего. Работать надо, если умирать не хотите. Вот о чем говорит английская книга. Я не люблю англичан, но когда им выгодно, они — хорошие союзники.
— Попробуйте здесь работать, — нахмурился У Чжао-чу, — ГПУ хуже японской полиции. Если японцы знают, что у вас в кармане, то ГПУ знает, что у вас в голове.
Лин Дун-фын презрительно улыбнулся.
— Вы живете здесь, старый друг, тридцать лет и не знаете, кто из китайцев коммунист... Вы спокойно относитесь к глупым забастовкам, которые разжигают вражду между китайцами.
У слушал и начал мысленно возражать. Под конец он так увлекся, что слышал уже только свои мысли, а слова старого друга проносились над ним, как легкая пыль.
