Сели за достархан, подогнув ноги по-восточному. С непривычки долго так не высидишь! Даже если есть кое-какой опыт спортивных восточных единоборств – того надолго не хватит! А вот беседы за восточным столом – как раз наоборот – длинные, даже бесконечные, любая терпелка треснет на 32 румба!
На скатерти, покрытой красивыми яркими цветами, стояли блюда и розетки с печенюшками, сладким «хворостом», жареным в раскаленном масле, с янтарным урюком, миндальными орешками, изюмом и еще какими-то сладостями.
Зеленый чай в пиалы-кесе разливал сам хозяин. Причем, не доливая даже до половины – восточный обычай. Так делают, когда за столом уважаемые гости. Они попивают свой чай, услаждая слух и душу хозяину мудрой беседой.
«А что ждать от глупых и недалеких? Вот тебе полная кружка чаю, вот тебе закуска – пей и проваливай!» – подумал Егоркин. – «Мудрый Восток! Отсюда и Хайям, и Навои, и Руми… и кто там еще? Ну и остальные…» – щедро пополнил список восточных мудрецов Палыч.
Подошел к Фархаду-ака какой-то крепкий, чуть полноватый мужичок, он поздоровался двумя ладонями с уважаемым хозяином, он поклонился всем остальным, прижав крепкую черную от загара ладонь к своему сердцу. Все в ответ поклонились, а Касымов даже привстал.
Пошел оживленный разговор по-узбекски, причем хозяин что-то говорил, а толстячок зыркал глазами в сторону гостей и иногда повторял: – Хоп!
Или – Хоп, яушули!
Мало ли какие дела между собой могут быть у почтенных людей? – мы понятливо кивнули друг другу и молча осматривали двор.
Затем, почтительно поклонившись всем, он исчез. В углу двора, между тем, начались какие-то движения и суета, заполыхал огонь, из кладовки потащили куда-то блестящий чистотой объемистый древний медный казан…
Хозяин извинился: – Вы простите моего соседа Абдурахима, всю жизнь хлопок растил-собирал, баранов вдоль реки пас, а вот теперь к сыну в город переехал, по-русски вроде бы и понимает, но вот говорить совсем не умеет! Так что мы не со зла…
Между тем, хотелось есть. Где осталось то Домодедово с его водянистым кофе и толстыми бутербродами? А? Оно было утром! И маковой росинки во рту не было с тех пор! А все Касымов! Дождется ужо!
Он закинул сразу горсть печенюшек себе в рот, потом закусил миндалем, сделал пару глотков зеленого чая. В кишках и где-то там же еще, слышалось бурчание и возмущенная ругань. Палыч всерьез опасался, что этот хор слышат соседи.
«Нет, блин, и где это самое восточное хлебосольство!? Как кого послушаешь – так гостей насмерть в Самарканде или там в Бухаре, или там у казахов или таджиков закармливают!!! И мясом, и пловом. И… вообще! А у нас? Ежели бы не печенюшки – уже упал бы без сил и тихо помер!
