Та медленно водила чайной ложкой по скатерти, словно и не слушала подругу. Ольга обиженно замолчала.
— Так чем занимается сейчас этот одаренный циник? — Татьяна весело посмотрела на Шамякину. — Сколько у него покинутых жен и детей?
— Сейчас он одинок, — поспешно проговорила Ольга.
— Ну конечно, непризнанный талант, не понятый семьей гений, — иронизировала Татьяна.
— Конечно, Эдик — не святой. Сначала он бешено прорывался в Союз писателей, публиковал лакейские статьи о разных секретарях при литературе, воспевал их произведения, как Гомер подвиги Одиссея, а потом, прорвавшись, занялся общественной деятельностью, — сказала Ольга, гордая за знакомого.
— Знаем мы этих общественников, — вставила Татьяна. — Небось, доставал продукты для Дома литераторов ценой дефицитных билетов на Высоцкого.
— И вовсе нет! — насупилась Ольга. — Мезин руководит молодыми писателями.
— Ах, вон оно что! Значит, Мезин не хухры-мухры, а Руководитель! — Татьяна подняла вверх указательный палец. — Я не люблю, чтобы мной руководили, — грозно произнесла она, а потом улыбнулась мечтательно: — Я хочу, чтобы меня любили, и только тогда я позволю, чтобы по мне руками водили…
— Тань, я хочу, чтобы ты знала про Эдика все, — несмело вновь начала Ольга.
— Ну, что еще с ним приключилось? Он что — голубой? — испугалась вдруг Орлова.
— Бог с тобой! Он уже сменил трех жен! — замахала на нее руками Шамякина.
— Наркоман, что ли? — со страхом спросила Татьяна.
— Нет, но в молодости он пил по-черному, а сейчас завязал, — стараясь заверить себя и подругу, сказала Ольга.
— Ладно, знакомь меня со своим Хэмингуэем! — согласилась Татьяна…
Мезин сидел у Орловой в комнате, привалившись к спинке дивана и в упор рассматривал Татьяну.
Он был в кожаной куртке и клетчатой ковбойке. И хотя Эдик не отличался особой красотой, все же его долговязая фигура сохранила определенную привлекательность, как и лицо с большим красноватым носом и маленькими умными глазками усталого слона.
— Слушай, Рыжая, а почему бы нам не попробовать? — сказал он, дожевывая бутерброд с ветчиной. — А вдруг я тебе понравлюсь…
— А если нет? — Татьяна посмотрела ему прямо в глаза.
— Не попробуешь — не узнаешь, — протянул Эдик.
— Перетопчешься, все вы одинаковы, — усмехнулась Орлова.
— Не скажи! — запальчиво проговорил Мезин. — Я веселый в постели. Дурачусь до полной отключки…
Эдик действительно оказался веселым любовником, он обладал большими сексуальными возможностями не в пример Артему, Татьяниному супругу. При этом Мезин восхищался собой, постоянно отмечая вслух свою неукротимость.
