Арена полностью затихает, и все, что я могу слышать, это мое сердцебиение.
Ремингтон... Ремингтон... Ремингтон...
Он подходит ко мне, улыбка на его лице говорит мне, что он думает, он единственный.
— Ты ревнуешь, — говорит он глубоким голосом, от которого поджимаются пальцы на ногах.
— Немного, — говорю я, смеясь над собой.
Он не смеется, но улыбается улыбкой, которая искрится в его голубых глазах, когда он проводит пальцами вверх по моему горлу, потом я чувствую нежное касание подушечкой его большого пальца к моей нижней губе. В моем животе пробудились бабочки. Его веки приспущены, когда он исследует мой рот. Он делает это медленно, от одного уголка к другому, и затем, из-за того что он думает, что этот рот принадлежит ему, он овладевает им.
Его губы разжигают меня. Мой желудок вращается, когда он заставляет мои губы раскрыться, и когда появляется его язык, горячий, влажный и могучий, чтобы на миг ощутить мой пьянящий вкус, я подавляю стон.
— Не надо, — грубо говорит он, глядя на мой зацелованный рот, на миг оценивая своих рук дело. На долю секунды он прижимается губами к моему лбу и затем направляется назад к рингу своей грациозной походкой, расслаблено и почти пританцовывая.
За моей спиной я слышу задыхающиеся голоса.
— Вот дерьмо, я хочу делать это десятью способами до воскресенья.
— Обожемой, он был прямо здесь!
Я облизываю губы, и все еще могу почувствовать вкус сексуального негодяя, единственного кто заставляет мои соски твердеть, а влагалище набухнуть от полного его обладания.
Когда объявляют его следующего соперника, Ремингтон сгибает мышцы рук до кончиков пальцев. На миг он улыбается мне с ринга, и очень четко его две ямочки говорят мне, как сильно ему нравится оставлять меня в луже любви и желания. Дьявол.
Боец, которого я помню с прошлого года, Паркер Дрейк, «Террор», поднимается на ринг. И звенит колокол.
Тын.
Толпа замолкает, когда начинается бой, и оба мужчины начинают размахиваться и ударять. Удары Реми мощные, и можно услышать звук приземления его кулаков, глубокий, сильный, и быстрый, как молния. Пум-пум-пум! Ерзая на своем сидении, я смотрю и слушаю, по очереди ощущая то трепет, то волнение, когда Паркер падает на пол. Я вскакиваю на ноги и кричу «Разрывной!» в один голос со всеми другими людьми, зная, что это первый из множества раз, я нахожусь здесь и наблюдаю, как Ремингтон возвращает все себе, каждую отдельную вещь, что отдал за меня.
