— Погоди, я гляну!
Егор стал осторожно спускаться, придерживая ружье, но скоро снова остановился. Валерик двинулся вперед по тропинке, которая шла тоже немного вниз. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. Банкир Семенов, свесив руки, парил над распадком, и голый ствол жилистой сосны, пробив насквозь его тело, торчал в спине из поясницы. Лица не было видно под козырьком синей шапочки, белые ручки кукольно-недвижно торчали из рукавов.
— Не подходи! — крикнул сверху Валерик. Егор подумал и вернулся, но Валерик уже успел пожалеть, что позвал его:
— А вдруг он еще живой?
— Как же, живой… Насквозь прошло. Знаю я это дерево. Еще в прошлом году какой-то турист-идиот его ломал да рубил. Не смог ни черта, расщепил только. Такая получилась рогатина!.. Да вон — из спины торчит!
Егор говорил, едва шевеля нижней губой. Розовость сбежала с его лица.
— Что делать-то будем? Может, снять его?
— Нет, натопчем, следы уничтожим, — Валерик возразил убежденно, хотя его подташнивало, — Глянь, вон ты шел!
Действительно, Егор пробил заметный след и на траве, и на зыбком склоне.
— Он что, поскользнулся? Разве тут можно поскользнуться? — продолжал Валерик.
— Вряд ли… Смотри, какая здесь тропа удобная. А над обрывом так и вовсе площадка, как, знаешь, в парках бывают для обзора. Да и поскользнулся бы — покатился да и все. Ну, сломал бы что-нибудь, ну, синяков набил… Большое дело! — Он помолчал и задумчиво добавил: — Ловко его спихнули. Аккуратно. И место с умом выбрали…
У Валерика от ужаса киселем поплыли ноги, и он осел в траву.
— Не сиди на мокром, — покровительственно бросил Егор и взвел курок. От выстрела волной качнулся воздух, загудело в распадке эхо.
— Ты что? — удивился Валерик.
— Пусть. Кто-то же его скинул. Вот пусть знает, что мы с оружием, и не лезет.
— Ты думаешь?..
— Чего думать? Кто-то ведь и отца убил. Теперь этого вот…
— Но почему?
— А я знаю, да? Пошли назад!
— Почему не вперед?
— Нет, надо, чтобы дядя Коля знал. Он ведь на меня думает, что мне выгодно… Даже по-латыни выразился, что выгодно. Давай так: ты вперед иди, на станцию, а я вернусь. Можно и наоборот.
— Не пойду я один.
— Тогда вернемся, а потом на станцию вместе сбегаем.
Они еще немного потоптались на площадке и, двое перепуганных мальчишек, бросились бегом назад по тропе. Дорога шла легче, грязь и усталость уже не замечались. Валерику все казалось, что вслед им злорадно поскрипывает под тяжестью банкирского тела загубленная сосна.
