Глубоко-глубоко в черной воде мерцают звезды.
Он взбирается на узкий подоконник, крепко ухватившись одной рукой за среднюю раму, другой — за верхнее полукружье окна, и высовывается наружу, окунаясь в холодный воздух где-то на высоте восьми метров от стылого склона. Он чувствует, как мрачное спокойствие разливается по всему телу.
Клочья облупившейся краски падают на подоконник.
Сердце тяжело отбивает удары, опускаясь все ниже и ниже.
Руки немеют, он почти не чувствует ног, далеко высунувшись из окна. Почти незаметно для самого себя он может выпустить эту опору.
Фасад гостиницы, ряды молчаливых окон, истончившаяся листва, терраса где-то внизу, усыпанная осенними листьями вперемешку со снегом.
Сосна под лунным светом отбрасывает тонкие нитяные тени. Четыре звезды выделяются на фоне других, образуя стрелу. Одинокие фонари угадываются в ложбине, а огромное озеро кажется больше неба.
Ингмар не решается вскрыть письмо, страшась известий об отце. С каждым днем ему становится хуже. Операцию пришлось перенести, подключили Нанну Шварц[41].
Встретив возле столовой Стига, Ингмар рассказывает, что собирается делать финальные эпизоды в церкви Скаттунге и, наверное, пора посмотреть сцены с местом самоубийства.
— Я думал, съемки прекращены.
Рука с письмом дергается, судорожно, словно лапка долгоножки.
— Почему это прекращены?
— Экелунд звонил и сказал, что…
— При чем тут Экелунд? Извини, но такие вопросы надо решать со мной.
Стиг все время прикрывает рукой рот, когда говорит. Взгляд у него скептический.
— Будешь сегодня снимать?
— Да.
— Понимаешь, я на сегодня своих ребят отпустил.
Засунув руки в карманы брюк, Ингмар встречается взглядом со Стигом.
— Может, попробуешь их разыскать?
— Да, но…
— Попробуй, — говорит Ингмар, поворачивается и уходит.
Оглянувшись в дверях, он смотрит на спину Стига и кричит:
— Надо поработать сегодня, если получится решить эту проблему!
Войдя в столовую, Ингмар останавливается и возвращается мыслями в тот момент, когда рассердился на Гуннара и швырнул стакан в стену.
Острые осколки и круглые капельки.
Он медленно отодвигается в сторону, глядя на искрящееся на солнце жидкое месиво стекла и воды. Смотрит, как детские рисунки, множась, отражаются во внутренней стороне полушария.
Испуганный взгляд Гуннара проступает сквозь дрожащие хрустальные подвески люстры.
Ингмар передвигается, и лицо Гуннара исчезает. Снова появляется и растворяется, когда угол зрения меняется так, что капли воды наполняются светом прожектора. Он встает на цыпочки, потом сгибает колени и видит, что кто-то другой стоит рядом с тем местом, где должен быть Гуннар.
