В глазах у Кульбьорна паника. Он чувствует, что играет хуже других.
Слова так и льются из Гуннара:
— Если бы пойти поспать, то…
Кульбьорн протирает очки, разглядывая их на свету.
— Вы могли бы попросить Мэрту Лундберг помочь вам, — говорит он. — Она была бы рада. Могу у нее узнать.
— Спасибо, не стоит, — резко отвечает пастор.
Вдруг оба переводят взгляд на железную дверь.
— Спасибо, — говорит Ингмар, почесывая затылок и подыскивая предлог попросить актеров повторить дубль, не обидев при этом Кульбьорна.
Стиг Флудин за звукооператорским пультом показывает кулак с большим пальцем.
Ингмар видит, что актеры ждут от него какой-то реакции.
Кульбьорн делает вид, что улыбается.
— Отлично, Гуннар, — говорит Ингмар. — Только мне кажется, это твое «спасибо, не стоит» получается слишком резким. Понимаешь, что я имею в виду?
— Нет.
На лбу поблескивают капельки пота.
Гуннар сидит за столом в ризнице и ждет объяснения. Между бровями пролегает двойная морщина, рот подозрительно изогнулся.
— Давайте попробуем еще раз, — говорит Ингмар. — Может, это вовсе не обязательно, но время-то у нас есть. Ну как? Что скажешь, Гуннар?
Гуннар встает и убирает со стола термос и кофейную чашку.
Тишина.
— Камера! — кричит Ингмар.
— Камера, поехали! — отвечает Стиг Флудин.
Пищит световая хлопушка, покачивается золотая кисть на сачке. Ингмар грызет ноготь большого пальца и вдруг оказывается в Мэстере Олофсгордене после премьеры «Лебедь белая».
Немцы заняли Париж, мать стояла немного поодаль в темном фойе с чашкой кофе в руке, за окнами кружился снег.
— Ты неважно выглядишь, — сказала одна из актрис.
Ингмар провел рукой по губам, не глядя ей в глаза.
Сейчас бы пойти прилечь.
По группе прокатился легкий шорох.
— По-моему, перед нами юное дарование, — сказал какой-то мужчина, понизив голос и кивая на Харриет Боссе. Невысокая женщина чуть старше, чем его собственная мать. Миловидная, подумал он. Гордо посаженная голова и круглые щеки.
Она неторопливо разглядела его, затем, слегка улыбнувшись, спросила:
— Мать с отцом были на представлении?
— Я видел только мать, — ответил он, делая жест матери.
— Ей понравилось?
— Не знаю.
— Могу спросить у нее.
— Нет, спасибо, — отвечает пастор.
Актеры смотрят на кованую железную дверь.
— Спасибо, — говорит Ингмар. — Отлично. Правда, отлично. Вы сами заметили, что на этот раз получилось? Раз — и все. А теперь пора отведать торта.
Он идет за Свеном, но, вспомнив, что надо поговорить с Катинкой, возвращается и сквозь тонкие церковные стенки слышит, как Гуннар говорит:
