— Нет, когда я ее увидел, она была мертвее Рамзеса Второго.
— Когда я с ней познакомился, я чуть с ума не сошел, так мне захотелось обладать ею, Арес. — Глаза Батлера округлились. — Да, Сусанна — воистину одно из самых редкостных украшений природы; увидев ее вторично, я захотел ее на всю жизнь. Она очаровывает любого с первого взгляда, поверьте. И на всю оставшуюся жизнь.
Батлера прервал скрип двери. Блеск в его глазах погас. Он замолчал, но скрип продолжался. Мягкий, тихий скрип. Батлер вздохнул, но ничего не сказал. Казалось, он раздумывал, кто посмел нарушить его сладкие воспоминания. Тут дверь заскрипела в третий раз. Батлер раздраженно вскинул голову и что-то пробормотал. Затем крикнул:
— Кто там? Войдите!
Дверь открылась, и в проеме показалась стройная китаянка.
— Гм! — воскликнул я. — Вы, оказывается, скрываете у себя такое сокровище!
— Разумеется! — громко рассмеялся Батлер.
Я разглядывал китаяночку, пока она приближалась к нам. Она была в цветастом широком платье, невысокого роста, но ее пропорциональная фигурка привела меня в восхищение. Маленький рот и широко расставленные глаза очень гармонировали с ее безупречным овалом лица. Батлер называл ее Лу-Ми. Она заговорила с ним по-китайски, он отвечал так же. Девушка, видимо, с чем-то не соглашалась; я услышал, как Батлер повторил ей что-то дважды. Затем, сделав нетерпеливое движение рукой, пронзил ее гневным взглядом и произнес по-английски:
— Ладно, Лу-Ми. А теперь иди отсюда.
И все. Китаянка вышла из комнаты, оставив за собой легкий запах духов.
— Вернемся к нашей беседе, Арес. — Батлер снова стал серьезным. — К сожалению, Сусанна не относилась к тому типу женщин, которые способны на бескорыстную любовь. Она всегда требовала что-нибудь взамен; у одних драгоценности, у других деньги. За ее ласки всегда нужно было платить. В моем случае это был Дега. Я долго крепился, страдал, мне не хотелось расставаться с картиной, но я не удержался. Мысль о том, что я не добьюсь расположения Сусанны, угнетала меня. Когда я был уже не в состоянии выносить это, я отдал ей «Балерину» взамен за минуты любви, на которые она согласилась. — Батлер замолчал, на его лице появилось выражение страдания. — Сусанна неповторимая женщина. У нее не было ни единого изъяна. Ее красота — совершенна, понимаете, Арес?! Когда я прикасался к ее телу, райские кущи казались мне по сравнению с этим просто пустяком. Но Сусанна была лишена истинных чувств. Она не имела понятия о сострадании, милосердии; она не знала, что это такое. И вот настал день, когда картина стала ее собственностью, я самолично водрузил ее на стену в гостиной. А потом все кончилось. Сусанна отвергла меня, и ни просьбы, ни протесты, ни мои мольбы ее не волновали. Она оставалась непреклонна. — Батлер снова сделал глубокую паузу. — Думаю, она просто смеялась надо мной, и тем самым лишь усугубляла мою боль. Потом я вспомнил, что у Сусанны нет документа на эту картину и решил ее вернуть. Мой замысел заключался в том, что я намеревался юридическим путем доказать, что картина не является подарком, она просто отдана в залог. Однако существовало слишком много свидетелей того, что я подарил эту картину ей, и я опасался, что Сусанна с ее влиянием и связями выиграет дело да еще посмеется надо мной во второй раз. И тогда я решил выкрасть картину. Естественно, у меня и в мыслях не было сделать это самому, я подумал, что проще обратиться к профессионалу, который и провернет это дельце за определенную плату. — Батлер с грустью посмотрел на меня. — Вижу, вижу, Арес, вы не одобряете мои методы. Я теперь тоже весьма сожалею об этом — с того самого момента, как этот человек вышел отсюда и направился к дому Сусанны.
