* * *
— Наконец ты явился, Марсело! А то сеньор Алварес устал от моей болтовни.
Он взял у юноши пакет с одеждой и пинком отправил парня за перегородку. Потом повернулся ко мне.
— Вот, пожалуйста.
— Где я могу переодеться?
Ривас на мгновение задумался, затем лицо его приняло важное выражение.
— А, вы хотите переодеться? — он сверкнул глазами. Видно, до него не сразу все доходило. Идите за мной.
Я пошел.
Он провел меня в грязную длинную комнату, где стояла отвратительная вонь. Я подумал, что стоило бы запереться при помощи стула. Положив на журнальный столик, стоявший в углу, «люгер», документы и бумажник, я стал раздеваться. Когда я уже заканчивал переодевание, Ривас пинком распахнул дверь. Я было дернулся за «люгером», но Ривас угрожающим тоном произнес:
— Не советую вам это делать, сеньор Арес.
Я увидел направленное мне в грудь дуло небольшого пистолета и переспросил:
— Арес?
Его глаза победно засверкали:
— Да, лицо, которое я видел в газетах, я уже никогда не забуду.
Пожав плечами, я застегнул на рубашке пуговицы. Ривас подошел к столику и взял мой бумажник.
— Просто беда какая-то, мне все время приходится иметь дело с людьми, у которых хорошая память, — заметил я.
— Я ни минуты не сомневался, что не ошибся, — изрек Ривас. — Как только вы появились, я сразу понял — вот тот, кто мне нужен.
— Отлично, сеньор физиономист, — насмешливо проговорил Я. — Ну, и что теперь?
Тот сделал неопределенный жест.
— Меня интересует только одно, — сказал он, указывая на мой бумажник.
— Идет! Берите его!
— Не хотел бы извиняться, — сказал Ривас. — Мне нравится, что вы такой щедрый.
Я наклонился к свертку со старой одеждой.
— А что делать с этим? — спросил я.
Тот пожал плечами.
— Меня интересуют только деньги, — повторил он, снова заглядывая в бумажник. И тут он совершил непростительную ошибку — слишком надолго задержал на нем свой взгляд.
Я швырнул свертком с одеждой в Риваса и прыгнул на него. Ривас автоматически выстрелил, но пуля просвистела мимо и впилась в стену. Я с силой ударил его в челюсть, пистолет вывалился из рук Риваса, глаза панически заблестели. Я добавил ему с левой в солнечное сплетение, и мерзавец тяжело осел с выпученными от боли глазами. Его начало рвать. Я сунул «люгер» в карман и спрятал бумажник.
— Вот так я плачу за ваши услуги, — произнес я и бросил купюру в десять песо прямо в блевотину.
В дверях появился Марсело; он смотрел на эту безобразную сцену с таким видом, что было Ясно — подобное зрелище для него не впервые.
