— Рядом? Странно! Я ничего не слышал.
— Это на Четырех Дорогах, — объяснил я. — Принесите-ка мне лучше холодного пива.
Когда он ушел, я закурил и начал обдумывать свое шаткое положение. Официант поставил передо мной стакан с пивом и снова уставился на меня.
— Мне бы переодеться, — сказал я. — Нужны брюки и чистая рубашка.
— Я как раз об этом подумал, сеньор.
Официант походил на собаку, которую только что стошнило, он и сам был весь какой-то грязный, как, впрочем, и это заведение.
— Подождите немного, — сказал он, показывая гнилые зубы, потом заорал:
— Марсело! Марсело!
Из-за перегородки выбежал испуганный паренек.
— Слушаю вас, сеньор Ривас. Что вам угодно, сеньор Ривас?
— Сеньор хочет дать тебе поручение, болван. Иди сюда!
Я вырвал из блокнота листок и написал размеры рубашки и брюк, затем вынул двадцать песо и отдал парию. При виде моего бумажника глаза сеньора Риваса подозрительно заблестели. Я достал еще двадцать песо и протянул их Ривасу. Парнишка стрелой помчался в сторону Монте.
Чтобы как-то скрасить мое одиночество, Ривас подвинул стул к моему столику и сел. Я почувствовал страшную усталость.
— Расскажите, пожалуйста, как это вас угораздило попасть в аварию, сеньор…
— Алварес, — назвал я вымышленную фамилию, отпивая из стакана пиво.
— А где вы оставили машину, сеньор Алварес?
— Об этом не беспокойтесь, — ответил я. — Она сейчас на улице Кристины. Я позвонил оттуда в мастерскую и ее отправят куда следует.
— Да, вам повезло, что сами не пострадали, — широко открыв бегающие глаза, пробормотал Ривас. — Вы приехали из-за города? Транзитом через город? Вам здесь все хорошо починят, как-никак столица…
Он говорил и говорил, переливая из пустого в порожнее, слова сливались в монотонный гул, и я не обращал на его болтовню никакого внимания.
— А что полиция? Разве на Четырех Дорогах не было полиции? Сейчас так много полицейских. И чем только они занимаются? Случись с человеком несчастье, их никогда не окажется рядом. Полиция! Сроду не мог понять, для чего она вообще существует. А вы с ними прежде не сталкивались? Они составили акт об аварии?
Ривас порядком мне надоел. Он уже вызывал у меня отвращение да к тому же от него исходил какой-то кислый запах. Кроме того, он имел отвратительную привычку все время хватать собеседника своими потными руками, да еще с такой силой, словно он тонет в море. Я последний раз затянулся и загасил окурок. Ривас продолжал:
— Если вы, сеньор Алварес…
— Слушай, убери свои копыта, — не выдержал я, когда он снова схватил меня за руку. Тот в ответ улыбнулся, показывая гнилые зубы. Я увидел, что возвратился парнишка.
