Именно отношение американского общества к ученой братии помирило меня с крупной частной собственностью. Если люди так устроены, что для общественного благополучия в целом необходимо, чтобы имелись в обществе и сверхбогатые люди – с личными самолетами, ничего не имею против.
Почему-то сверхбогачи вместо покупки еще одного самолета – для личного блага – по своей прихоти нередко тратят собственные деньги на искусство и науку – для блага общественного. И это испокон веков, от древнеримского Мецената до Нобеля, Гуггенхайма и им подобных.
Столь же известны были бы в России имена Леденцова и Шанявского, если бы не советский катаклизм отечественной истории. Незадолго до катаклизма на частные средства этих крупных предпринимателей были построены в Москве Научный институт и Народный университет – первый институт, независимый от государства, и первый университет, открытый для всех желающих.
Советская власть заняла университет Шанявского под Высшую партшколу. А институт, построенный на средства Леденцова, как ни странно, уцелел. В этом институте начал свой путь в науке Андрей Сахаров.
Да, советская власть тратила деньги не только на свои личные самолеты, но и на науку. В марте 1946 года главный советский Меценат – товарищ Сталин – по своей прихоти поднял зарплаты научных работников сразу в несколько раз. Что, наука вдруг стала в несколько раз важнее? Физик стал сразу в несколько раз нужнее стране, чем врач и учитель? Или просто верховному предпринимателю срочно потребовалось научное ядерное оружие?
Что же лучше для развития науки – беспрекословная прихоть одного-единственного в стране предпринимателя или несогласованные прихоти разных Нобелей, Гуггенхаймов, леденцовых и шанявских? История, похоже, ответила на этот вопрос.
С уважением принимая прихотливый механизм общественного благополучия, я искал взглядом крупных предпринимателей в новой России. Их появление дало бы надежду на лучшее – и для ученых и для не очень. Увы, новые крупнопредприимчивые россияне, портреты которых рисовала пресса, мало напоминали Леденцова и Шанявского.
И вот электронное письмо из современной России предлагает мне встречу с одним из крупных предпринимателей, возможность без посредников познакомиться с нынешним российским предпринимательством. Не только моя дорогая физика – наука опытная. Многоопытная история тоже должна быть основана на реальном опыте. У Зимина такой опыт, наверно, есть. Упустить исторический шанс я не хотел. Тем более что через несколько недель мне предстояло очередное свидание с родиной.
