.
Эти размышления были обращены как к отдельному индивиду, так и к обществу. Общая модель изучения, которую они подразумевают, – это все та же психодинамическая модель. И сама по себе история – это не простой перечень произошедших и не подлежащих изменению событий, а поиск (istória), трудное и всегда неполное конструирование их смысла.
Шкала, по которой измеряется история, однако, отсутствует в настоящем и только должна появиться после; так же как и оценка роста, в отличие от выздоровления, возможна в будущем, но не в прошлом.
Для того, кто хочет расти, прошлое существует настолько, насколько оно преодолимо.
Не только инстинкт направляет людей в росте. Животное приходит в мир почти самодостаточным, оно должно только подождать, пока не проявятся уже заложенные в нем инстинкты. Но для нас, людей, расти – это много больше, чем крепнуть физически и позволять функционировать своим инстинктивным потребностям: это означает узнавать, понимать, знать. Именно переплетение физического роста – оставшегося почти неизменным с тех времен, когда появился homo sapiens, – с психологическим ростом усложняет этот процесс и путает его формы от поколения к поколению. Поэтому по поводу первого можно иметь научное, а по поводу второго – только личное суждение.
Однако будет неточным сказать, что из-за этой сложности человек полностью отдалился от инстинкта. В основном он перенес модель функционирования инстинкта в эту новую форму роста, то есть в знание: он трансформировал случайное любопытство в постоянную форму импульса. Знание стало постоянным предметом желания, которому сопротивляются только в исключительных случаях и которому рано или поздно уступают, подобно эротическому желанию или, лучше сказать, еще более ранней потребности в пище. Исключительная популярность образа Одиссея состоит именно в этом. Но если речь идет о переносе инстинкта, это также и его вырождение: он переходит его первоначальные пределы, делаясь всемогущим, почти болезненным, и рано или поздно саморазрушительным. Одиссей сопротивляется голоду и нужде, но не может устоять перед желанием знать, которое толкает его в пещеру циклопа (Одиссея, IX).
Этот эпизод заключает в себе нечто более сложное, чем обычное разделение на плохих и хороших. Одиссей пристает к острову циклопов, которых поэт описывает несколькими решающими штрихами. Очень сильные, они не испытывают почтения перед богами и законами, питаются животными и земными плодами, которые не выращивают. Греки видят огромную пещеру. Это обиталище циклопа Полифема, сына Посейдона.
