Обжигают ноги кирпичи. Девчонки разметали руки — им жарко. И кажется Тихону, что это не кирпичи — солнце печёт, а он на лодке. И уже не с Павлом, а с Володей и Василием. И плывут они не по реке, а посередине огромного озера. Вокруг голые берега — ни дерева, ни кустика. И куда они ни повернутся, всюду на них смотрят дула фашистских автоматов. Застрекотали автоматы, забарабанили пули по борту лодки, и стала она, как решето, вся в дырках. Вода бежит в лодку, и опускается лодка на дно озера. А с берега стреляют и стреляют автоматы…
За окном свирепо лаяли собаки. Кто-то колотил в дверь. Уже спешила к двери бабка Мальвина и приговаривала:
— Тише там, тише. Дверь поломаете.
Она отодвинула засов. Влетел полицай, чуть не сбил бабку с ног.
— На сход, быстро!
— Выдумали — сход ни свет ни заря… — заворчала бабушка. — Сами не спят и людям не дают.
— Поговори у меня… Мигом пущу в расход!
— А ты не стращай. «Мигом»! Мне уже никакой твой расход не страшен.
Полицай замахнулся на бабушку, потом заглянул на печь. Увидел детей.
— А вам что, особое приглашение нужно? — закричал он. — А ну вниз!
Девочки торопливо стали слезать с печки. За ними Тихон. В руках он держал одежонку сестрёнок. На холодном полу помог им одеться. Надел платьица, какие-то чужие кофты с длинными рукавами. Хотел надеть чулочки.
— На бал собираетесь?! Может, вам зеркало подать? — завопил полицай.
Девочки всунули голые ноги в валенки. Голову повязали платками. Тихон положил чулочки в карманы штанов и стал помогать сестрёнкам застегнуть пальтишки на все пуговицы. Пальтишки не застёгивались, потому что петли не доходили до пуговиц, — топорщились узлы завязанных платков.
А полицай уже толкал прикладом в плечи.
Над лесом светлело небо. Мороз, как злая собака, хватал за щёки, за руки. Тихон втянул голову в плечи, сильнее прижал к себе сестрёнок. Он помнил всё время, что у них голые колени. Надо где-то остановиться, надеть чулочки. Они ведь у него в карманах. Вот начнётся сход, и он наденет их. А может, удастся до схода где-то остановиться?
Улица была забита людьми. Тихон никогда не думал, что у них в селе ещё так много людей. Ведь все мужчины в партизанах. И что немцы хотят сказать им? Может, какое-нибудь новое распоряжение прочесть? Так могли повесить на любом столбе, все знали бы.
Толпа двигалась в сторону Тихоновой хаты. Где бы остановиться, надеть чулочки сестрёнкам? Вон как посинели их личики! Тихон хотел свернуть в сторону, чтобы остановиться с девочками хоть на минутку, но гитлеровец с собакой вновь загнал их в толчею.
