Стемнело окончательно… Блюз сменился на шансон, вокруг – смех и веселье. Люди за столиками вокруг сменились, и синтетический официант подсадил к нему веселых тинейджеров с рюкзачками.
Тарелка опустела, а в голове пусто, как в космосе. Моль исчезла вместе со своим белоголовым спутником с желтыми зубами.
И только бездомный кот затаился в кустах…
А он все еще сидит, не расплачиваясь, в ожидании той единственной мысли, которая по его расчетам должна озарить ум подсказкой. Идея летала где-то рядом, но уловить ее мешали громкая музыка и постоянно снующий туда-сюда безликий официант…
* * *
… За пять минут до полуночи мать с дочерью вышли из маршрутки, усталые, но дико довольные. Кругом горели фонари, а возле супермаркета сверкала иллюминация. Как хорошо погостили!… И покушали славно… Линда Ивановна накрыла недурственный стол, она вообще вкусно готовит, всегда придумает какие-то новые блюда, салатики. Послушали новый альбом Стаса Михайлова. Повспоминали прошлые дни… Правда, обидно, что других подружек мужья позабирали на иномарках, а они своему папане звонили, звонили, но тот «поза зоною». Наверное, как всегда, дрыхнет после своего футбола. Ну да ладно… Прогуляются вечерком… Двор тоже освещен, из окон музыка играет, песни поют… Что ж, пятница… Люди гуляют…
… Благодушное настроение, впрочем, исчезло в дверях лифта. Из-за перегородки, за которой располагалась их квартира, доносился душераздирающе-пронзительный звук баяна. Ошеломленная Илонка, заикаясь, высказала явно неправдоподобное предположение, что веселье – у соседа Леши. Но тогда это конец света, потому что такого просто не может быть. Соседи 20 лет ведут себя тише всех мышей мира, и разве что грядущий апокалипсис мог заставить их пригласить в гости баяниста. Открыв опасливо двери своим ключом, мать с дочерью оторопело обменялись взглядами, учуяв запах валерьянки. Кому то плохо? Тогда почему музыка?
Праздничное настроение улетучилось окончательно и бесповоротно…
Кинувшись наперегонки в гостиную, мама с дочкой остановились в дверях, как вкопанные, и пред их очами развернулась следующая картина. В углу валялась опрокинутая навзничь, облитая валерьянкой египетская кошка, которую неистово облизывал какой-то ужасный, паршивый, хотя и довольно упитанный, лохматый рыжий кот. К ножке дивана притулилась недопитая бутылка коньяка, а с серванта за всем этим безобразием наблюдал Осирис со сложенными ручками, выглядевший, кстати, гораздо веселее, чем на своем обычном месте. И взирал египетский Бог прямо на Толяныча, который сидя в кресле, неистово наяривал цыганочку на наследстве незабвенного дяди Шуры. Распатланные и курчавые волосы его развевались, а старомодные очки от усердия сползли на нос. Сам же отец семейства, стоя спиной к дверям, упоенно потряхивал бубном… Одет он был в свои старые треники с вытянутыми коленками и в совершенно новую, неизвестно откуда взявшуюся, красную футболку со странной надписью:
