Без сомнения, говорит отец, разглаживая бороду.
В мыслях или в каком-то месте?
И здесь, и там, говорит отец.
Не так ли, говорит господин Вейльхенфельд. Сила, необходимая, чтобы только идти своей дорогой, сила не отклоняться от темы. И долго смотрит на отца. А отец, который знает, что имеет в виду господин Вейльхенфельд, кивает, но ничего не говорит, потому что надеется, что так господин Вейльхенфельд скорее вернется к своей философии. Но вместо этого господин Вейльхенфельд цитирует чьи-то слова о жизни, возникающей из бездны, длящейся какой-то миг, чтобы потом уйти в бездну, не оставив и следа, или, может, он их сам придумал. Господин Магириус кивает и снова просит у отца огня, потому что сигара его, хотя он и разминал ее между ладонями, все равно не раскуривается. Но едва отец зажег ему сигару, едва сестра моя, потому что философские размышления ее не очень-то интересуют, прикорнула на настоящей отцовой ноге, едва мама разлила кофе по чашкам, как мы слышим шаги во дворе, голоса и… Иногда мама, когда она, единственная из всех нас, поднимает палец и на лестнице, или за дверью, или во дворе что-нибудь слышит, все-таки бывает права, сказал отец когда-то.
Там кто-то есть, выключи-ка свет, кричит мне отец через всю гостиную, потому что сам не может вставать быстро из-за своей ноги. Но подбежать к выключателю и погасить свет я не успеваю. Слышно, как в родительской спальне разбивается стекло, потом второе, а из кустов бузины кто-то кричит: Чтобы этого Вейльхенфельда и духу здесь не было, а не то мы тут все разнесем!
Это из-за меня, я так и знал, что они придут, говорит господин Вейльхенфельд почти весело и встает.
Но откуда же им известно, что вы здесь, кричит отец, он тоже поднимается и осторожно укладывает в свое нагретое кресло мою сестру, которая уже заснула.
О, им все известно, усмехается господин Вейльхенфельд.
Так вот, кричит отец, я не желаю, чтобы всякие подонки разгуливали по нашим улицам и…
Да позвони же в полицию, говорит мама отцу, но отец только качает головой. Пройдя через гостиную в прихожую, он берется за дверную ручку, чтобы распахнуть дверь и броситься во двор.
Не надо, кричит мама, останься, пожалуйста.
Выбежал бы отец и вправду на улицу, если бы мама не остановила его, не удержала бы за рукав, я не знаю.
Наверное, мне сейчас лучше уйти, а свои сумбурные мысли я изложу как-нибудь в другой раз, когда представится случай, иначе они вам здесь и вправду все перебьют, говорит отцу господин Вейльхенфельд и обводит рукой нашу уютную, еще целую, хотя в ней уже темно, гостиную.
