— Что вы узнали о Чубукове? — спросил Михаил.
— Два дня не являлся домой, и никто не знает, где он, — ответила, всхлипнув, Марина Игнатьевна.
— Муж ругался?
Марина Игнатьевна не ответила, закрыла лицо ладонями и отвернулась к воротам.
Им ничего не оставалось делать, как снова отправиться в поездку по городу и уповать на случайную удачу. Михаил понимал насколько трудно надеяться на успех, но не мог сказать об этом Марине Игнатьевне, которая ничего не хотела признавать, готова была ехать куда угодно, лишь бы искать и искать.
Они побывали во многих парках, в скверах, в кинотеатрах, на двух озерах, расположенных на окраинах города, ходили по магазинам, изредка звонили дежурному по городу. Мальчика нигде не было.
У Михаила взмокла спина, носовой платок превратился в мокрую грязную тряпку. Они ничего не ели, только пили: и газированную, и простую воду. У Марины Игнатьевны мокрые пряди волос свисали на лоб, над верхней губой не просыхали капельки пота. Краску с губ она давно стерла, и вокруг рта ее стали четче выделяться морщинки. Поглядывая на эти морщинки, Михаил понимал, что они появились не оттого, что женщина сражена горем сейчас, они по какой-то причине прорезались раньше. По какой причине? Времени для разговоров было много, и Михаил не раз пытался расспрашивать женщину о ее прошлом. Марина Игнатьевна отвечала односложно, с неохотой или молчала, задумчиво глядя в сторону. Все это убедило Михаила, что у молодой и красивой женщины была трудная жизнь.
Они перебрасывались ничего не значащими словами:
— Можно, наконец, испечься.
— Воды что-ли еще разок выпить?
— Куда теперь поедем?
— Город большой, весь не прошаришь.
На одной улице они увидели постового милиционера, наклонившегося над мальчиком лет двух:
— Ты, малыш, где живешь? — спросил милиционер,
— Вот, — ответил мальчуган и показал пальцем на дверь.
— Иди, малыш, домой, а то машина пойдет и тебя задавит.
Милиционер подошел к двери и постучал. Михаил выразительно посмотрел на Марину Игнатьевну. Женщина не поняла его, хотя и смотрела на милиционера.
— Видите, это указание городского управления в действии, — объяснил Михаил.
Марина Игнатьевна опять промолчала, она не хоте-* ла ничего признавать.
Изредка Марина Игнатьевна вытирала заплаканные глаза. Прохожие окидывали молодых людей любопытными взглядами, и Михаил, чувствуя нелепость своего положения, — мало ли что могут подумать люди? — старался, как умел, успокоить женщину:
— Ничего, сынок найдется. Горожане помогут, и наши уполномоченные теперь свои участки знают хорошо.
