– Есть! – засмеялся Конфеткин. – Ему и не нужно было ничего писать. Надпись на его листке появилась сама.
– А что там? – безразлично спросил Инф.
– Только одно слово – «предатель». Те, двое других, только что-то хотели получить здесь, а этот, третий, уже пришел сюда тем, кем хотел стать… И стал им. Понимаешь?
– Нет, – честно признался Инф.
Конфеткин досадливо отмахнулся от старика.
– Ты тупой, как дно бутылки!
Между тем молодой человек отстранился от листка, который лежал перед ним, и на его лице появилось удивление, а потом страх. Подрагивающими руками он взял было этот лист, но Бак сгреб со стола два листка бумаги, а третий, ловко вырвал из рук молодого человека. Старый черт сунул листки в карман засаленной куртки, но не ушел, а остался стоять рядом со столиком.
Откуда-то, точнее говоря, из-за необозримой спины Бака, возникли три рослых черта. Двое из них легко выдернули из кресла молодого человека и потащили его по боковой лестнице на второй этаж. Третий осмотрел два трупа в креслах. Он коснулся ран здоровяка и что-то громко выкрикнул на гортанном языке.
Мертвец в кресле вздрогнул и ожил. Черт-целитель проделал тоже самое с горлом молодой женщины, отчего та не менее быстро пришла в себя и удивленно (примерно так же удивленно, как и раньше) осмотрелась по сторонам.
– Идите, работайте, – недовольно и сипло сказал двоим за столом Банк. – Ты… – он ткнул пальцем в женщину, – ты туда, к гостям… – палец Банка указал на зал. – А ты… – палец Бака показал здоровяку на дверь, – там… Караулить с ребятами будешь.
– Послушайте… – еле слышно начала женщина.
– Молчи! – оборвал ее Банк. – Небось не дура, сама все понимаешь.
– Что?
– Что проиграла.
– Но я не знала! – повысила голос красавица. – Кроме того, меня никто не предупредил, что все может получиться именно так. Я бы никогда не подумала, что Андрей…
– Ты дура, что ли? – перебил возмущенную красотку Банк. – Кто и кого здесь предупреждает? – Бармен улыбнулся, обнажая огромные зубы. – И запомните, не всем везет, ребята.
В зале осторожно засмеялись.
– Старина Бак прав, у нас честнейшая фирма, – пояснил уже порядком захмелевшему Инфу черт Конфеткин. – Первые двое за столом потеряли свои бумаги, потому что умерли, а значит не смогут покинуть «Три дуба». Что касается третьего, – черт кивнул на потолок таверны, где находился ее второй этаж и где исчез худощавый молодой человек, – он в чуть лучшем положении. Но его беда в том, что не он черкнул то слово в своей бумаге. Он его заслужил, он, скажем так, даже достоин его, но не он его написал. А это значит, что он тоже не принадлежит сам себе.
