— А ну-ка хватит!
Нянюшка схватила нас за воротники и хорошенько встряхнула.
— Ишь, расшалились! Взрослые же совсем, а все дерётесь как дети малые. Тебе, Лайсве, вообще стыдно должно быть: свадьба скоро, дети, хозяйство, весь дом одной вести придётся, мужа голубить, а ты всё брата задираешь. Женщина должна быть кроткой, покорной и ласковой, а не дерзить и кулаками размахивать.
— Да, нянюшка, — устыдилась я, но паршивец Вейас тут же высунул язык, дразнясь.
Обидно стало до слёз! Почему так плохо оставаться ребёнком?
— Вот, посмотри, подарок для жениха, — вынув ткань из пяльцев, я показала её нянюшке, отвлекая от нашей потасовки. Не приведи Безликий, ещё папе наябедничает! — Красиво?
Старуха покрутила вышивку в руках, разглядывая выверенный до последнего стежка узор подслеповатыми глазами. Белая горлица с мечом в когтях на голубом фоне — наш родовой герб. Внизу девиз золотыми нитками: «Наше сердце легче пуха».
— Искусно, — хмыкнула нянюшка. — И дорого.
— Сама на ярмарке в Кайнавасе нитки выбирала, — улыбнулась я. — Не хуже, чем у мамы?
— Лайсве...
Стало не по себе. Неприятно.
— Не хуже?! — от отчаянья голос звякнул по окнам.
— Алинка большой мастерицей была. Такие узоры выходили из-под её пальцев, что нельзя было глаз оторвать, словно вся жизнь в них заключена, — разоткровенничалась старуха и тяжело вздохнула, разглядывая мою работу. — Твой узор красивый, конечно. Видно, что старалась. Но он холодный, нет в нём души, понимаешь? Огня нет.
Забытый нами Вейас взволновано зашевелился на диване. Видно, почувствовал, что я вот-вот расплачусь.
— Ну и ладно, — захотелось выбросить дрянную вышивку в камин. Нет, здесь нельзя. Лучше у себя. И не показывать слёз. Веломри не плачут. Никогда.
Забрав у нянюшки вышивку, я улыбнулась, как требовал этикет, и побежала к себе, забыв даже пожелать спокойной ночи на прощание. Опять заругают! Но так гораздо лучше, чем показать слёзы.
***
Ночная прохлада бодрила. Я распахнула окно спальни и проскользнула в узкий проём, прошлась по парапету до приметной башни, ухватилась за выступ, подтянулась и нырнула в щель бойницы. Даже кстати, что я такая тощая и маленькая — всегда найду место, где спрятаться. Здесь наверху хорошо: лежать на плоской смотровой площадке, разглядывать звёздные рисунки и думать.
Я ещё долго перебирала пальцами вышивку. Ветер давно стёр слёзы с лица, но боль не уходила. Я так старалась выполнить узор идеально, но всё равно никому не понравилось. Нет души. Можно купить дорогую ткань и нитки, можно аккуратно обрисовать силуэт мылом и наловчиться делать ровные стежки. Но где взять душу, если её нет?
