С протянутого листка бумаги на меня смотрел портрет господина с рублеными чертами лица, тонкой полоской шрама, перечеркнувшей левую бровь, и неприятными цепкими глазами. Его внешность мне показалась смутно знакомой.
– Вы бесподобны! – отдал я дань таланту своей любовницы; далеко не каждый сумеет в такой ситуации запомнить преступника. – Но еще один маленький вопрос: вы никому не говорили о нашем с вами разговоре?
Жозефина тяжело вздохнула. Несколько мгновения она молчала, накручивая на пальчик локон, наконец нехотя произнесла:
– Когда мы с вами расстались, я навестила одного своего знакомого – инженера-путейца Матвеева. Он возглавляет одну из партийных ячеек Казанской железной дороги. Ему-то я и обмолвилась, словно невзначай, о типографии…
Жозефина внезапно умолкла, покраснев и отведя глаза в сторону. Все-таки, она считает их своими товарищами, – мелькнула обидная мысль. Но я не стал ее торопить, терпеливо ожидая продолжения. Вместо ответа она взяла листок с портретом и размашисто начертала карандашом несколько слов на обратной стороне.
– Инженер проживает где-то в районе Лефортово, точного адреса я сказать не могу… – с хрустом переломив карандаш, она с болью в голосе воскликнула: – Прошу вас, Деян, оставьте меня немедленно, не терзайте мое несчастное сердце!
Молча поцеловав ей руку, я быстро покинул комнату. Кровь азартно застучала в висках, предвещая скорую погоню. Сунув листок в руки скучающему Ильину, я возбужденно приказал:
– Срочно запроси адрес этого господина! Нагрянем с обыском прямо сейчас.
Пробежавшись глазами по тексту, филер перевернул листок и, всмотревшись в изображение, хмыкнул в седые усы:
– Интересный раскладец получается, Деян Иванович. Господин с рисунка знаком мне шапочно – это личный порученец генерал-лейтенанта Бухольца, окружного интенданта… Как бы нам не оплошать-то с обыском поспешным? Видится мне, что инженер этот мелкая сошка, и за ним другие фигуры стоят, крупного калибра.
Петр Трофимович все утро брюзжал, какая я доверчивая и наивная особа. Помогать никчемному человечишке, каким ему представлялся Жорж, по его словам было краем легкомыслия и беспросветной глупостью. В чем-то я была с ним согласна, но на своем стояла твердо: обещание нужно выполнять, как бы ни хотелось обратного. Сердито нахмурившись, купец нехотя произнес:
– Вижу, тебя не переубедить. Что ж, поступай, как знаешь… – и неожиданно подмигнул мне с явным одобрением: – А что слово даденное блюдешь крепко, так за это от меня величайшее уважение тебе… Но будь осторожна, дочка, не дай обвести себя вокруг пальца.
