Вот только Андрей выводил ее из себя своим подчеркнуто джентльменским обращением и нежеланием злоупотреблять представляющимися возможностями. В моменты самых нестерпимых страстных объятий он ухитрялся сохранять контроль над собой и, балансируя по краю, за него не переступал.
Было в этом нечто для нее странное и даже обидное.
Только когда они поехали однажды в Боголюбово под Владимиром и на обратном пути их застала ночь, они сидели у костра, а потом забрались на свежий стог и, обнявшись, смотрели на низкие звезды, тогда наконец все и произошло. После этого у нее был еще целый год, который и сейчас еще можно назвать самым счастливым. А потом она поняла, что Андрей не любит ее. И никогда не любил. Вернее, любил, но скорее — как хорошего и верного товарища. Он не изменял ей, всегда был ласков, нежен, предупредителен, и если бы она не была тогда максималисткой, вполне могла бы не придавать значения тому, что он ни разу не сказал ей «люблю». Говорил все, что угодно, но не это. А ее это бесило, иногда приводило в отчаяние.
Потом все кончилось само собой. В один из дней он пришел к ней и сказал, что его посылают за границу. На два года. И чуть-чуть неуверенно (но она это сразу почувствовала) спросил:
— Поедешь со мной?
Она все об этой поездке знала давно и все обдумала. Уезжать из Москвы ей было нельзя, она еще слишком всерьез относилась в то время к своей миссии и за весь этот год ни разу не намекнула Андрею, кто она на самом деле. А его отъезд был прекрасным поводом поставить точку на их безнадежных и мучительных отношениях.
— Нет, Андрей, не поеду.
Так они и расстались в первый раз.
Ей сначала было очень плохо — ничуть не лучше, чем обычной земной девушке в подобном случае, не помогли ни подготовка, ни умение управлять своими эмоциями.
Зато никогда Ирина не работала так увлеченно и эффективно, как после отъезда Новикова. Она провела несколько сложнейших многоходовых комбинаций, достойных внесения в учебные пособия, и анализатор подтвердил, что вероятность расчетного смещения мировых линий в ее секторе значительно превосходит среднестатистическую. И целых три года не было, пожалуй, на Земле координатора ее класса, более активного и преданного своему делу, чем она.
Ирина с блеском закончила университет, ее пригласили в аспирантуру, и диссертация о позднем творчестве Уайльда продвигалась более чем успешно.
Она даже вышла замуж. Не по любви, разумеется, после первого эксперимента она и слышать этого слова не хотела. По точному расчету. Руку и сердце предложил Ирине человек лет на тридцать старше ее, но настолько известный в мире искусства, что преимущества, связанные с этим браком, невозможно было обеспечить лучше никаким иным реальным способом. Став его женой, она получила возможность вращаться в самых представительных кругах, выезжать за границу, а это и многое другое как раз и обеспечивало наилучшее выполнение служебных задач.
