Лена. Да мы посланцы страны!
Катя. Вот это правильно ты сказала: мы, понимаешь, мы, а не они.
Клава. Завяли уши, стали опадать.
Катя. Нет, Лен, эту мысль я поддерживаю. Мы! Ты в точку попала. Какая польза державе от тебя здесь, Клава? Ну урвешь ты на свои крохи, которые тебе дали, какую-нибудь радость. Ну ведь ничего ж ты стоящего в страну ж не привезешь. А мы от своих инородцев заныкаем и, глядишь, державе поможем. Ведь знаешь, сколько мы навезли-то уже в страну.
Лена. Ты, Клава, из очень темного царства приехала, осознай это.
Клава. А ты здесь — луч света оказалась!
Катя. Да, она прожектор! Ей весь мир открыт. Тебе паспорт-то вернули двадцать лет назад!
Клава. Смейтесь-смейтесь над нашей землей! Мы все преодолеем. Вы будете злобно скрипеть зубами, когда это увидите!
Катя. Да мы помрем до этого сто тысяч раз!
Лена. Нас привезут назад как героев, в цинковых гробах.
Клава. Жди! На постамент тебя поставят между Мининым и Пожарским!
Катя (хохочет). Да если ее и поставят, то не с ними, Клавка! Она станет рядом с каким-нибудь Ришелье.
Клава. Вот и стой, стой с Ришелье.
Катя. А нормально, Лен, да? Возле Дюка — причем не одесская, а из Донецка откуда-нибудь, со станции Лозовая, такая рванина.
Лена. Да не вывез бы ее Дюк. Француз не вывез бы никогда!
Катя. Я считаю, Лен, что в России вообще с французами перебор вышел. Сплошной Барклай де Толли, куда ни ткнись.
Лена. А немцы что? Они ж до царских кровей добирались. Какую-нибудь великую княжну отдать за немца — это не зазорно было, им прощалось. А дочь служащего они простить не могут.
Катя. Что писали классики? Вот они висят перед глазами, Клав? Призрак рыщет по Европе. Вот вы здесь и рыщете, Клавка, по развалам. Они же всю картину эту предрекали.
Лена. Он не рыщет, он там бродит.
Катя. Бродим мы здесь, потому что мы тоже, тоже призрак здесь, Ленка. Мы никому не нужны. У нас нигде нет дома теперь, ни здесь, ни там, — и не будет никогда.
Лена. Нет, Катерина, я к призраку отношения не имею.
Катя. Имеешь, Ленка, и я имею, и всем здесь этот призрак в кошмарах снится. Мне рассказывали, Ленка, всем снится здесь один и тот же сон.
Лена. Не надо. Видишь вон, гусиная кожа сразу пошла.
Катя. Сколько снов у Верки было, не помнишь, Клав?
Клава. Какой Верки? Я ваших Верок не знаю.
Лена. Верка-эмбрион, которая в Кёльне?
Катя. Сны были у Веры Павловны. Забыла ты, Лен, программу средней школы? Какой там был последний сон Веры Павловны?
Молчание.
Клава. Вот мы плыли в гондоле, я следила, никто ж из вас не полез в сумку, не подал нищим. А вот с нами Хлора Матвеевна, наша, наша советская, из делегации, все свои деньги нищим раздала. Советская женщина — певцам и музыкантам. Вот вам советский человек, он с себя последнее отдаст, снимет и отдаст.
