- Сакъланып отур! Сонъ эмдженъе кетерсин!
Эти гады думали, наверное, что отец мой ругается, а он мне велел прятаться и потом поехать к дяде, который жил в Симферополе.
Я с трудом заставила себя остаться в моем убежище, потому что поняла возникшую в создавшихся условиях передо мной задачу, о чем мы не раз говорили в семье: наладить связь с нашими людьми и дать огласку произошедшему незаконному выселению.
Тем временем пьяные дружинники под руководством офицера и сержанта милиции вывели моих родителей на улицу, отобрали у отца ключ и закрыли ворота. Я то и дело слышала, как опер орал:
- Дочь где? Куда свою Алиме спрятали?
Дурак, на такие вопросы ответов не дают…
Когда машина увезла моих родителей неизвестно куда, я вышла из укрытия и подошла к дому. Дверь была заперта, но я легко открыла окно и забралась в комнаты. Осмотрев вещи, я убедилась, что родителям взять с собой ничего не разрешили. Это означало, и я это уже знала из рассказов других наших земляков, что их не выслали, а арестовали, а опись вещей и опечатывание дома произведут, наверное, позже. Деньги и документы хранились у Шамиль-агъа, который был в Крыму прописан и поэтому считалось, что его положение более прочное, чем у таких как мы. Впрочем, с татарами в Крыму могли совершить какое угодно беззаконие, но все же. Я не стала заходить к Шамилю-агъа, там могла быть засада. У меня были спрятаны кое-какие деньги, которых вполне хватало, чтобы добраться в Симферополь. Я оделась потеплее и вышла во двор. Из-за дощатого забора на меня смотрела соседка баба Дуся.
- Увезли твоих родителей, - скорбно произнесла старая женщина.
- Да, баба Дуся, я видела, я в огороде пряталась, - отвечала я.
- А ты теперь куда? – посочувствовала соседка.
Я почему-то поосторожничала (хотя с соседями отношения у нас были хорошие) и ответила:
- Сейчас в Феодосию к тете своей поеду.
- Ну да, оставаться тебе нельзя, - закивала головой баба Дуся. – Но мой тебе совет, зайди и посиди у меня, а как стемнеет, так и отправишься в путь, а?
Я и сама думала, что в сумерках выйти на трассу, где в одну сторону машины идут в Симферополь, а в другую на Феодосию, безопасней, и перелезла через забор к соседке.
Баба Дуся поставила передо мной блюдце с оладьями и налила в чашку чаю.
- Пей, доченька, отдыхай. А как стемнеет, так и отправишься в Феодосию.
Минут через десять я увидела, как баба Дуся вышла со двора на улицу и повернула направо к другим соседям. Я заподозрила недоброе, выскочила во двор и стала прислушиваться. Дело в том, что на улице телефон был только у тех соседей, к которым пошла бабка Дуся. И я слышу, как моя «спасительница» говорит:
