На электричке он без проблем доехал до платформы Зеленогорск – так нынче именовался славный городок Териоки. До октябрьской революции, когда Финляндия входила в состав России, в Териоках жили и отдыхали многие известные деятели русской культуры. Вновь Териоки стали российскими после войны 1939-го года. А в сорок восьмом году в компанию борьбы с иностранщиной это красивое название поменяли на пошлое «Зеленогорск». Кстати и находящийся от Териок километрах в десяти поселок Куоккала переименовали тогда же в «Репино». Выдающийся художник Илья Репин, знаменитая дача которого находилась в Куоккале, несомненно, был бы против такого переименования.
…Раньше звали Териоки,
А теперь «Зеленогорск».
Перекроим, если надо,
Все, что есть на лад, на свой.
Аю-Дагом прежде звали,
А теперь «Медведь-горой».
Благозвучьем баловаться
Нам идейность не велит:
Стал «Советском» называться
Музыкальнейший Тильзит.
Дайте срок, переиначим
И Ташкент, и Сахалин.
А пошлет Господь удачу –
Рим, Женеву и Берлин!
Ну, это уже вряд ли! Стихи-то старые, времен пресловутых танковых дивизий…
Итак, Камилл погулял по прекрасному парку Териоков, посидел в расположившейся у кромки песчаного пляжа забегаловке, где кроме пива «Ленинградское» и застарелых коржиков ничего не было. День приближался к вечеру, и он отправился в ближайший санаторный корпус договариваться насчет ночлега.
- У нас, к сожалению, постояльцев не принимают, - женщина за стойкой администратора сочувственно улыбнулась. – Вот по этой дороге можно пройти к пансионату, там обычно в это время года можно остановиться на сколько угодно дней. Но сегодня это вряд ли вам удастся, там какая-то конференция, профсоюзная, что ли. Но вы сходите, узнайте.
Камилл подумал, потом спросил:
- А может в вашем санатории где-нибудь в бельевой комнате переночевать можно? Одну только ночь.
Это он вспомнил, как устроился однажды нелегально в симферопольской гостинице.
- В бельевой? – женщина рассмеялась. – Нет, у нас нельзя. А вот…, - она чуть подумала и продолжила: - Вы сейчас зайдите в кочегарку, там Юра работает, истопник. Хороший парень, он может вас на ночь приютить. Он сейчас как раз там.
В кочегарке так в кочегарке. «Нам все нипочем, мы альпинисты!» - сказал про себя Камилл, и, поблагодарив администраторшу, пошел по указанному ею направлению.
Юра оказался худым мужчиной лет тридцати пяти. Он без раздумий пригласил московского гостя к себе.
- Моя каморка в другом санатории, - сказал он. – Ты, значит, так: приходи сюда, и вместе пойдем ко мне.
