радистом Курко и аэрологом Канаки. Гудкович мучается, но «умельцы» - то перегружены
безмерно, особенно радист. И все же даже с таким транспортом легче, нежели когда
тащишь нарты на себе.
Задачи следуют одна за другой, а подчас надо решать их одновременно. Правильно
выбрать место для лагеря и аэродрома и быстро туда перебазироваться. Научные плановые
работы начать сразу же и вести их регулярно. Быт наладить так, чтобы жизнь шла, как
часы, чтобы люди были сыты, здоровы, энергичны, чтобы регулярно мылись в бане.
Баня на льдине? Вот именно. В Арктике чистоплотность — дело не внешнее.
Передо мной сброшюрованные тетради в синем картонном переплете: «Вахтенный
журнал Восточной дрейфующей станции». Записи карандашом и чернилами вели все
дежурные по очереди. Встречаются и распоряжения начальника, и его благодарности, и
благодарности пилотов за хороший аэродром, и чертеж льдины, и рисунок бани... На
полюсе, на льдине, раздеться в обогретой палатке догола и мыться горячей водой — это ли
не наслаждение! Первая запись о бане сделана 30 апреля.
Баню придумал Михаил Комаров. Он значился тут механиком и комендантом аэродрома,
но за его плечами была богатая событиями, героическая жизнь. Опытнейший летчик,
участник войны, раненый, с осколками в ноге. Мог бы сидеть дома да греть поясницу, но
разве это жизнь для такого человека! Это был увлеченный, упоенный искатель
нерешенных задач, «арктический Кулибин», который наслаждался, находя решение. Сомов
не ошибся в нем, умел подбирать людей. Чуть что — и обращался к Комарову: «Миша,
подумай...» И Комаров думал ночь, думал день. А потом, не имея ни станка, ни настоящего
материала, делал из старых газовых баллонов или из жестяных коробок от пельменей
нужное приспособление.
Сомов и сам любил мастерить. Еще в 1946 году на ледоколе «Северный полюс», где
Сомов был заместителем начальника экспедиции по научной работе, он активно
участвовал в создании и испытаниях гидростатического мареографа для получения
сведений о колебании уровня моря, покрытого дрейфующим льдом. На ледоколе был
построен оригинальный тип мареографа, допускавший возможность работы с борта судна,
несмотря на его снос при дрейфе. Не сюда ли протянулась ниточка мыслей от наблюдений
Сомова за щепками на воде, о которых мы упоминали выше? Этот мареограф встретится
нам и в Антарктиде: в дневнике Первой Советской антарктической экспедиции 20—22
ноября сделана запись: «На припае у мыса Хмары М. М. Сомовым с помощью мареографа
